Калле Каспер - Буриданы [журнальный вариант]

— Кто это? — спросил Алекс, когда тот остался позади.

— А, да кто-то из Эстонского общества студентов, — ответила дочь равнодушно.

Поклонников у нее, кажется, хватало — и неудивительно, подумал Алекс с удовлетворением, Лидия выросла настоящей красавицей, без характерной для эстонок приземистости, кряжистости, угловатости, в ней все было другое, Алекс даже не мог определить, какое именно, но другое. В Беккеров, подумал он скорее с гордостью, чем с завистью — ведь у местных эстонцев тоже ни у кого не было такой жены, как у него, возможно, потому так трудно и давались ему все дела, люди смотрели на него косо, особенно женщины — что, мы тебе не подошли?

На следующем углу их дороги разошлись, Лидия пошла дальше прямо по Променади, Алекс же свернул налево, к рынку. Там теперь была его так называемая контора — там, где невестка его сестры Эльзы на одном из прилавков торговала продукцией его хутора. Sic transit gloria mundi, подумал он горько, латыни он не знал, но те сентенции, которые Марта часто повторяла, за годы выучил. Да, когда-то мешки с его пшеницей добирались аж до Константинополя и его имя было известно чуть ли не каждому русскому помещику, выращивавшему приличное зерно, — и где теперь все это? Понятно где, пропало в вихре революции — ни с чем иным, кроме как со стихией, Алекс случившееся сравнить не мог, и если была в чем-то разница, то только в том, что вихри налетают и исчезают, а революция осталась. Разок, правда, возникла надежда, что все закончилось, когда пришли нэпманы и в России дела опять сдвинулись с места, но теперь с этим снова было покончено, хуторян уже загоняли в колхоз, а это им не нравилось — ведь отчего в богатой России случился голод?

В Эстонии не было власти большевиков, но тут мучили другие напасти — государство было очень маленькое, и, как Алекс недавно сформулировал: чем меньше государство, тем меньше деловых возможностей. Ох, как ему пришлось напрягаться, чтобы оплатить учебу детей, в какой-то момент все пятеро одновременно посещали университет, старший к тому же в Германии, где все дороже, теперь, кажется, самое трудное позади, но только в смысле расходов, не доходов. Да и каких было ждать доходов с тартуского рынка, который целиком мог поместиться в одном-единственном китайгородском складе?

Тыну несколько дней назад привез с хутора новую партию товара, покупали неплохо, Алекс взял деньги, отсчитал невестке Эльзы ее долю и задумался: что делать дальше? Или, другими словами: зайти к Августу Септемберу или нет? Август год назад перебрался из Таллина в Тарту, его сделали начальником здешнего отделения, Алекс так и не понял, было это повышением или наоборот. Скорее наоборот, наверное, хотели избавиться и ничего другого придумать не смогли, вообще удивительно, что тот так долго продержался в столице — кто-кто, а Алекс знал пределы способностей Августа, тому просто повезло, он воспользовался единственным выпавшим ему в жизни шансом, вел в смутное переходное время темные дела с большевиками, заработал денег, с их помощью заимел нужные знакомства, вступил в «правильную» партию, а когда торговля с Россией угасла, нашел уютное местечко в центральной конторе потребительских обществ. К Алексу, несмотря на свою крутую карьеру, Август относился с прежним почтением, раньше, в Таллине, помогал с экспортом хуторской продукции, а теперь подыскивал для бывшего хозяина работу, отправлял инспектировать магазины кооператива и давал составлять экспертные акты. Платили за это так себе, и иногда приходилось по нескольку недель кормить блох в какой-нибудь провинциальной гостинице, но все равно Алекс с радостью брался за любое задание, потому что только так он мог использовать свои знания и опыт. После того, как им с Менгом пришлось заморозить дело, Алекс вдруг почувствовал, что значит, когда мужчина не может заниматься тем, что он умеет. Начинать что-то свое в Тарту было бесполезно, кооператив крепко удерживал монополию, на работу в магазин кооператива Август, может быть, его бы и устроил, но этого не хотел сам Алекс — не мог он себя представить снова, как раньше с Эглитисом, в чьем-то подчинении.

Он подавил в себе гордость — что поделаешь, такова жизнь. Вчера Август выполнял мои приказы, бегал на вокзал разгружать мешки с зерном и на телеграф отправлять сообщения, сегодня мой черед постучаться в его дверь. Осенние работы на хуторе закончились, самое время отправиться в командировку.

Августа в конторе не оказалось, он пошел посмотреть, как идет строительство дома. Герман спроектировал Августу великолепный дом, Алексу стало прямо завидно, когда он его увидел на ватмане — во дворе сын предусмотрел даже фонтан! Правда, от этого «излишества» Август отказался, да и вообще велел все сделать попроще и подешевле — Герман расстроился, но Алекс объяснил сыну — подумай, кем был Август до того, как я его взял работать в свой магазин? Кассиром ростовского речного вокзала. Ну, им он и остался. Как бы то ни было, Герман получил первый гонорар на родине, что пришлось очень кстати, потому что свои германские деньги он по глупости поменял на эстонские кроны, — а тут пришел Тыниссон и устроил девальвацию…