Карстен Йенсен - Мы, утонувшие

И все же, думаю, мы могли бы выстоять, ведь мне не занимать уверенности, когда я стою на корабельной палубе. Но я понимал, что настоящую опасность представляет не гибнущий корабль, а слабость людей. Мы были истощены и еле держались на ногах после всего того, что нам пришлось перенести за прошедшие недели. Борьба со штормом оказалась неравной. Надо было добраться до земли.

Хоть раньше я не заходил в Апию и не знал, как опасен узкий проход в рифе в штормовую погоду, но понимал, что подвергаю всех большому риску. Что, если корабль сядет на риф? Шлюпку мы потеряли во время сражения с туземцами в лагуне на острове «свободных людей». Так что же теперь, пойти ко дну так близко от цели?

Я приказал канакам порубить мачту на куски и связать их с реями, так чтобы получился плот, на котором можно преодолеть последний отрезок пути в бухту Апии, если попытка пройти риф потерпит поражение. Тем временем, завернув носом к ветру, я поставил корабль поперек фарватера. Этот маневр был ничуть не менее рискованным, чем все остальное, что мы предпринимали. Обрушься на нас сейчас большая волна, «Летящему по ветру» пришел бы конец. Мы все понимали, что речь идет о жизни и смерти.

Канаки сосредоточенно, на совесть, работали топорами, и вскоре перед ними стоял принайтовленный к палубе плот. Я давно уложил в свой рундук отцовские сапоги и Джима. И теперь приказал привязать рундук к плоту. Затем выровнял судно и взял курс на риф.

С гребня волны я снова увидел Самоа. Штормовое небо над нами было ядовито-лиловым, но лучи солнца, пробившись сквозь тучи, на миг осветили изумрудно-зеленые горы. Их вид не внушал надежды. Скорее, я почувствовал, что все четыре стихии, из которых сотворена вселенная, насмехаются над нами и нашим тщетным желанием выжить.

Стоя у штурвала, я, как никогда, ощущал силу моря. Штурвал рвало из рук. Вновь я соперничал с морем. Штурвал хотел одного, я — другого. Непогода, огромные штормовые волны тащили нас в одном направлении. А наш путь пролегал в другом. И тут корабль захватила страшная сила. Течение потащило его прямо к «бутылочному горлу». Течение было на нашей стороне, против шторма и волн. Штурвал снова задергало, и не знаю, потерял ли я в этот момент контроль над штурвалом или над самим собой? Утратил ли бдительность? Изменил своему долгу? Не могу ответить на этот вопрос, и потому он продолжает меня мучить.

Штормовая волна подняла нас и швырнула к рифу. Корабль заходил ходуном, оставшиеся мачты рухнули за борт. Я обнаружил, что прижимаюсь спиной к фальшборту. Плечо и рука болели неимоверно, я подумал, что они сломаны. И тут корабль вновь сотрясла волна. Судно сильно накренилось, меня смыло за борт водными массами, которые захлестнули палубу, а теперь стремились обратно в море. Схватившись за кусок мачты, я закричал от боли в руке. Но переломом и не пахло, я ведь повис на руке, что невозможно, если она сломана. Судно снова выровнялось. Каждая новая волна била по нему, как кулак по незащищенному лицу, круша все на своем пути. Скоро от корабля останется лишь остов на рифе — свидетельство нашего крушения.

Я вскарабкался на накренившуюся палубу, используя мачту как лестницу. Канаки уже перерубали канаты, удерживавшие плот. И вот он соскользнул по палубе и исчез в бурлящей пене. Канаки спрыгнули следом.

Я помедлил перед прыжком. Море у рифа то поднималось, то опускалось. Меня сразу потянуло ко дну, и я почувствовал, как острые кораллы раздирают ступни. Затем вода вновь вытолкнула меня наверх. Прорвавшись сквозь водное зеркало, я увидел плот всего в паре метров от себя. Сделав несколько быстрых гребков, добрался до цели, и канаки помогли мне забраться.

Мы жались к доскам и надеялись лишь, что прилив отнесет нас в лагуну. Плоское днище плота благополучно прошло над подводным рифом, остановившим корабль. Вскоре мы оказались в большой бухте, но я просчитался, решив, что здесь мы будем в безопасности. В бухте было неспокойно. Риф временно нарушал ритм движения волн, но не останавливал их продвижение. В бухте-«бутылке» они были не меньше, чем снаружи.

Наскоро связанный плот начал разваливаться.

Но не страхом было наполнено мое сердце в эти минуты неизвестности. Напротив, с души точно камень упал. Я избавился от «Летящего по ветру». Джек Льюис не станет меня преследовать, когда я ступлю на сушу.

Я уповал на то, что море уничтожит все следы «Летящего по ветру», и в мыслях уже окрестил разнесенный почти что в щепы корабль «Йоханной Каролиной» — именем старой знакомой, гафельной шхуны из Марсталя, на которой мы все когда-то мечтали выйти в море, той самой, что пошла ко дну в Ботническом заливе с Хансом Йоргеном на борту. Именно это я и собирался рассказывать, а кто проверил бы?