Карстен Йенсен - Мы, утонувшие

Исаксен хотел построить новый Марсталь на руинах парусного судоходства, которое некогда привело Марсталь к процветанию. Не конец, а новый расцвет — вот что он нам предлагал. Не лебединую песнь, а салют, вперед, навстречу новым временам.

Он что-то в нас тронул. Однажды мы уже почувствовали веяние новых времен задолго до других и стоя приветствовали наступление прогресса. Исаксен хотел, чтобы мы сделали это вновь.

Клара Фрис долго размышляла над своим нарядом перед встречей с Фредериком Исаксеном. И в итоге решила выйти к нему в обычной скромной одежде, чтобы никоим образом не выделяться, не демонстрировать богатство или не так давно обретенную уверенность, но и не выглядеть соблазнительно. Последнее к тому же было не для нее — не потому, что те времена миновали, а потому, что Клара не слишком высоко ценила свою внешность. Ей представлялось надежнее старое амплуа, слишком хорошо и давно знакомое, настолько, что она в конце концов поверила, что такова и есть: скромное, уничиженное существо, не позволяющее себе никаких выражений чувств, кроме скудных проявлений горечи по поводу отношения к ней мачехи-жизни. Клара решила играть женщину не то чтобы глупую, а скорее парализованную страхом и неспособностью понять большой мир, в котором обитали мужчины, — примерно то бессильное состояние, в котором она побуждала вечно пребывать трех вдов.

На все, что говорил Исаксен, она отвечала с одинаковым выражением лица: нерешительной механической улыбкой и кивком, смысл которого тут же нивелировался пустотой в ее взгляде, ясно обозначавшей, что она не поняла ничего из сказанного, а только реагировала с обычной уступчивостью, характерной для ее пола с его самоуничижительной покорностью.

Но Исаксен не сдавался. Он стал менять формулировки. Упрощать описания, делать их более понятными. Заговорил даже об опасной жизни моряков, убеждая, что предлагает изменить ее так, чтобы в ней появилось место и для семьи, и избавить близких от вечного страха за судьбу мужчин.

— Подумайте, сколько может сделать большая, грамотно управляемая судоходная компания для улучшения условий жизни моряков. Отпуска, безопасность на борту, победа над нуждой, которая в настоящий момент заставляет мелких шкиперов подвергать корабли ненужному риску, отправляясь в опасные воды.

Он ловил ее взгляд, она только сейчас заметила, какими густыми ресницами обрамлены его карие глаза. Голос Исаксена становился все более проникновенным. Он хотел добиться от нее хоть какой-то реакции. Кларе захотелось сдаться, но тут же нахлынул хорошо знакомый ужас. Снова перед ее внутренним взором возникла штормовая ночь: темные воды — вздымающиеся, готовые поглотить крышу, на которой она сидела; Карла, исчезающая в толще воды, конек крыши, врезающийся между ногами, прямо как та деревянная лошадь для наказания строптивых крестьян, про которую пишут в книгах. На лбу выступил холодный пот.

Она побледнела, поднялась и, сославшись на внезапный приступ головной боли, попросила его уйти.

Исаксен покинул ее дом с наморщенным лбом. Он чувствовал: странная игра, свидетелем которой ему пришлось стать, несла в себе элемент чего-то подлинного, но смысл всей этой комедии от него ускользал. И он не понял, что в образе женщины, так похожей на робкую служанку, только что встретил главного своего противника.

В перерывах между визитами Исаксен обрабатывал трех вдов. Он старался говорить на понятном им языке. Рассуждал о домашнем хозяйстве, покупках, расходах, счетах, слугах. Зная, что все они искусные хозяйки, сравнивал морское дело с домашним хозяйством, пытаясь донести до них, что в некотором смысле между делами судоходной компании и их привычными домашними трудами нет существенных различий.

Он добился желаемого. Вдовы успокоились. Им больше не казалось, что над головами свистят пули. Исаксен сделал то, о чем его просили. Он увел их с поля боя. Снял с них ответственность.

Исаксен собрал владельцев и работников судовой компании, шкиперов и штурманов, на тот момент находившихся в городе, а также их супруг. Он был достаточно умен, чтобы понимать: жены — фактор власти, и не только в домашних делах, но и в морских. Исаксен арендовал морской салон в гостинице «Эрё», на стенах которого висели синие тарелки королевского фарфора, флаг и картины с изображениями марстальских кораблей. Заказал три перемены блюд. Дал повару гостиницы рецепт буйабеса — блюда, по его сведениям, хорошо известного большинству шкиперов по плаваниям в Средиземном море. В качестве главного блюда выбрал традиционное говяжье жаркое с хрустящей корочкой. Между супом и главным блюдом он произнес речь.