Алекс Дубас - Моменты счастья

Мы сидим с другом на террасе забегаловки в городе Мале. До парома в аэропорт остается минут сорок. Пьем арбузный сок. Рядом кофейничают две сотрудницы банка в корпоративной одежде: серых брючных костюмах и красных платках, элегантно завязанных на голове. Выглядит вполне по-мусульмански, но не так противоречиво, как никаб. Внизу, на набережной, жужжат стаи мотороллеров. Чуть дальше, на фоне заката – молчат мачты и паруса. Снизу доносятся запахи рыбы, соли, пота и выхлопных газов.

Мы представляем: какими мы будем в будущем, чем будем заниматься? Мечтаем и планируем. И радуемся, что как же здорово, что у нас не пропадает желание устраивать вот такие спонтанные встречи на краю земли. А если есть желание, то обязательно появится и возможность.

Зачастую самые простые вещи в жизни оставляют послевкусие надолго, но все же особенно ты чувствуешь все тепло этих моментов, когда они только произошли и аромат всех переживаний еще густеет и стоит в воздухе.

Пятнадцать минут назад мы еще плывем на однодолларовом пароме из Мале на соседний остров в аэропорт. Горят огни столицы Мальдив и смешиваются с бликами на волнах. И мы прощаемся и обнимаем друг друга, и так хорошо всем от этого вечера, а потом я захожу на таможенный контроль и уже вдогонку слышу знакомый голос: «Хорошей дороги!» Оборачиваюсь и вижу двоих таких родных и близких мне сейчас людей, вижу, и так тепло от того, что эта встреча не последняя, а впереди будут новые и, наверное, не менее интересные. Но главное, что будут еще и еще, и еще….

Мемориал 9/11 в Нью-Йорке. Сумерки. Я подавлен и… вдохновлен. Бесконечная вода фонтана, стекающая в недра земли. Имя каждого погибшего здесь в тот день вырублено в металле и подсвечено. Мой самый любимый фильм Love Actually начинается с кадров документальной съемки в зале встреч аэропорта. Люди обнимаются. Старые друзья. Любовники. Родные и близкие. Старики и дети. Люди разных рас, национальностей и вероисповедания. Голос Хью Гранта произносит за кадром:

«Когда обстановка в мире наводит печаль, я думаю о зале прибытия в аэропорту Хитроу. Согласно общему мнению, мы живем в мире, полном ненависти и алчности. Но я так не считаю – мне кажется, любовь повсюду. Зачастую она не слишком торжественна или заметна, но любовь всегда рядом с нами – отцы и сыновья, матери и дочери, мужья и жены, любовники и любовницы, закадычные друзья и просто случайные знакомые. Насколько мне известно, когда самолеты врезались в башни-близнецы, среди звонков от людей, которым предстояло умереть, не было ни одного звонка ненависти или мести – только признания в любви. Я уверен, что если присмотреться, вы и сами увидите – любовь реально повсюду».

Я помню эти слова из фильма наизусть. Вспоминаю их прямо здесь и сейчас у мемориала. И не могу сдержать слезы. Но это – безусловно счастье. Я – жив. И я люблю.

Ноябрь 2012 года. Я лежу больная с температурой тридцать девять с половиной, ломит все тело, даже слезы сами по себе льются от боли в голове. Заходит в комнату Паша. Он принес очередную порцию таблеток, воды, компота. Целует в лоб, говорит нежные слова. Я тону от счастья взаимной любви и не чувствую больного тела.

Август 2011 года. Далеко от Риги и подальше от гудящих больших дорог – хутор. И дом на краю огромного старого яблоневого сада. Уже почти ночь. Мы с подругой в доме – вдвоем. В окнах, отодвигая темноту, отражаются лампы, книжные полки, диван… Там, в темноте, в Риге, в уходящем лете – множество нелепых и идущих кряду потрясений и потерь, и у нее и у меня. Но мы не говорим о них. Мы весь день что-то делали и только с темнотой пришли в дом. Подруга гладит выстиранное и высушенное за день белье: огромная корзина пахнущих ветром простыней и пододеяльников. И вдруг я говорю: «А давай-ка я почитаю вслух». Перебираю книги, корешки скользят под пальцами. Томик Пушкина. Открываю на странице с «Пиковой дамой». И начинаю читать вслух. Ни она, ни я не читали эту повесть со времен университетской скамьи. Так часто получается с прочитанными когда-то текстами. И вот теперь, в этом спрятанном ото всего доме, мы, уже далеко убежавшие от учебного и девичьего прочтения – читаем вслух, медленно, останавливаясь после абзацев. Мы замираем над текстом, делаем паузы – говорим о прочитанном. Но не так, как это было бы в университетской аудитории, иначе: «…вот видишь, как она ему ответила…», «…а вот это – напрасно…», «…ну что ты, для такого типа людей это очень объяснимый поступок…», «…смотри – какое точное найдено слово…». Мы удивляемся, радуемся, я продолжаю читать, подруга – гладить. И понимаем, что счастье – оно вот, неожиданно и именно сейчас. Как подарок. И дело вовсе не в Пушкине, сюжете, вечере или отражении в окнах. А в чем-то другом, неосязаемом и развернувшемся перед нами – как лента спирали. Мы просто ступили на ее край и – пошли.