Екатерина Щербакова: Вам и не снилось… пятнадцать лет спустя

Задумчивый Рамазанов вышел из незнакомого ему прежде Воронцовского супермаркета, в руках у него было два пакета. В этот район его занесла нелегкая коммерсантская судьба, заставлявшая осваивать все новые и новые пространства столицы нашей родины. Ну и озадачил же он сам себя! Совершенно машинально, кроме необходимых для жизни продуктов, он купил кофе «Амаретто» и бутылку «Киндзмараули» - все то, что обожала Алена и всегда просила при случае прикупать. Ну, а сейчас-то он зачем это сделал? Причем дошло до него только уже у кассы, когда расплачивался. Значит, автоматически, привыкнув за столько лет, он взял Аленины любимые напитки… Дурь, бред!

Сашка побрел к своему «джипу». Кинув пакеты на заднее сиденье машины, Рамазанов посмотрел на себя в зеркальце заднего вида и вслух спросил:

– Я что - страдаю?

Так нет же! Страдание - это что? Это когда скулеж, руки опускаются, жить не хочется. А у него? Сплошные удачные сделки, новая квартира - как конфетка, ее лизать хочется, такую белую, сахарную, звенящую… Подружка новая, Лолка, - супердевочка, в казино танцует. Дура, правда, а зачем ему умная? Зато - свеженькая, молоденькая, нежная, сексуальная до одури.

– Е-мое! - простонал Сашка, вдруг ощутив жуткую тоску. Да что же это получается, он-таки страдает? По Алене? С какой такой сырости? Разве была любовь?

Любовь. Забытое слово. У Алены вот любовь до гроба к Ромке. У Максима любовная драма с этой… Катаевой Риткой из параллельного. Счастливые, козлики! А вот он уж и не помнит, как это - любить и быть любимым, он теперь один, брошенный мужик. И еще Юлька - брошенная баба…

Сашка резко ударил по тормозам. Выскочивший сзади «Москвич» взвизгнул и весьма выразительно показал из окошка, что он думает о «джипе». Правда, Сашка этого не заметил: до него дошло, что он едет как раз мимо Юлькиного дома, поэтому он и затормозил. Так чудно совпало: он подумал о ней, а вот ее дом. Конечно, как же он забыл, что именно сюда они с Аленой когда-то ездили в гости. Зайти?.. По крайней мере, они могут друг друга понять… Не Лолке же про свою тоску рассказывать! А как хочется излить душу, Бог ты мой! Никогда такого прежде не испытывал… Сашка завел машину: надо по-быстрому мотнуться к Черемушкам цветочков купить.

Юлька долго не могла попасть ключом в замочную скважину, руки тряслись, в глазах было темно. Все тело было противным и вонючим от липкого пота, который лил с нее в три ручья. Дышалось плохо, с трудом, шумно. «Наверное, я подыхаю», - подумала Юлька, и вдруг эта мысль принесла ей необыкновенное облегчение. Вот он, выход! И сразу не станет ничего - ни ее идиотской, бездарной жизни, ни этой истории с Максом, ни материнской пощечины и, главное, ее жутких слов, которые избивали похлеще любых ударов. Если же умереть, то все сразу перестанет болеть. И это, оказывается, выход! «Главное - знать, что есть выход», - всплыло вдруг в памяти. Кто ж этой ей говорил?

– М-м! - в голос застонала Юлька. - Это ж Ритка говорила. Рита! Ритка! Все, хватит с нее, больше нет никаких сил!

Ей, наконец, удалось совладать с замком, и она вошла в квартиру… Зеркало! В нем отразилась старая, страшная женщина, которая могла бы без грима изображать смерть… Опять - смерть.

Не отрывая взгляда от зеркала, Юлька сняла куртку, повесила ее на вешалку и подошла поближе к своему отражению.

– Попрощаемся? - спросила она, глядя себе в глаза. В аптечке есть таблеток сто димедрола, должно как будто хватить. Аська? А что - Аська? Из сада опять позвонят маме, они заберут Аську, а уж потом…

Вдруг начало твориться несусветное: в зеркале появилась Алена. Но не сегодняшняя, а Алена из прошлого, в школьной форме, большая и неуклюжая. Она тыкала в Юльку пальцем и кричала:

– Это все ты! От тебя, как от чумы, его выслали! Все ты! Все ты!

Юлька в ужасе отшатнулась от зеркала. Алена исчезла и появилась мама:

– Он спасался от тебя, Юля. И уехал в Санкт-Петербург. Тебе это что-нибудь напоминает?

И снова Алена:

– Его выслали, выслали! Из-за тебя!

– Кого? Кого? - прошептала Юлька, трясясь всем телом. Она поняла, что сходит с ума, но ничего не могла поделать с этим кошмаром. - Кого?

– Как кого? - кричала Алена. - Макса, конечно.

– Да нет, - раздался мамин голос. - Не Макса! Рому, мужа Юлькиного.

– Ромка не ее муж, а мой, - возмутилась Алена в школьной форме.

– А-а-а! - заверещала Юлька, зажав уши руками и зажмурив глаза. Через мгновение, когда она открыла их и с опаской взглянула в зеркало, наваждение исчезло. К Юльке постепенно вернулась ясность мышления.