Михаил Пак - Эолли или легкое путешествие по реке

Эолли вновь оглядела весь сложный агрегат с "биологическим блоком", трубами, проводами, мигающими лампочками. Попросила:

— Пусть еще звучит музыка?

— Тебе понравился Сфирис?

— Его зовут так?

— Да. Греческий композитор. Он мне тоже нравится. Я однажды шел в подземном переходе и вдруг слышу музыку, такую необычную, светлую, она так тронула меня, что я не выдержал и подошел к киоску. Спрашиваю: "Чья это музыка?" А мне отвечают: "Криса Сфириса". Ну, я сразу купил диск. Потом я как-то прочел в журнале о композиторе, не помню дословно: "Вслед за многими великими музыкантами он утверждает, что композитор не является автором музыки в полном смысле этого слова. Он — лишь медиум, который посредством нот передает слушателю ту божественную музыку, которая звучит в его голове". В самую точку попал критик, лучше не скажешь.

Я включил диск снова. И полилась мелодия, заполнила дом, устремилась ввысь, к облакам…

— Давай, потанцуем, — предложил я, и взял Эолли за талию, повел плавно за собой по комнате. Она тесно прижалась ко мне, будто ища защиты. Я инстинктивно устремился к ней навстречу, обнял крепко. Мысль меня пронзила: как же сделать мне так, чтобы Эолли чувствовала себя уютно в этом мире?..

"У Твери две провинции: Москва и Санкт-Петербург." — так шутил один мой знакомый тверьчанин. Но я не знал, где он живет. Да и давно это было. Во времена, когда я занимался подледным ловом на озере. Тверьчанин тот приезжал к родственникам в Москву и целую неделю мы с ним рыбачили рядышком.

В центре Твери я купил в газетном киоске телефонную книгу. Но там были указаны лишь номера телефонов организаций и фирм. Тогда я позвонил из телефонной будки в справочную. Ответил молодой женский голос.

— Добрый день! — сказал я. — Не могли бы вы сказать номер телефона или адрес Левина Павла Дмитриевича? Ему предположительно 83–84 года.

— У нас справка платная, — ответила молодая женщина на другом конце провода.

— Как же быть? Я не в Твери живу, я только что из Москвы приехал.

— Не знаю.

— Тогда назовите ваш адрес, я приеду к вам и заплачу, а вы потом дадите нужную мне справку. Идет?

— Вообще-то мы так не делаем… Как вы сказали — фамилия?

— Левин, Павел Дмитриевич.

Возникла пауза, был слышен слабый стрекот клавиш компьютера.

— Нет данных на такого человека, — последовал ответ.

— Девушка, милая!.. А Левин Валерий Павлович?

Опять послышался стук клавиш.

— Записывайте, — сказала девушка. — Фабричная улица, дом 123. Телефон там недавно поменялся, поэтому номер нам пока неизвестен.

— Спасибо огромное! Вы меня здорово выручили! — сказал я и повесил трубку.

Почти на окраине города я разыскал нужную улицу. Здесь стояли частные дома. 123-й дом был кирпичный, одноэтажный. Через низкий деревянный забор проглядывал двор с фруктовыми деревьями. Дом, должно быть, уже сменил хозяина, прежний — Валерий Левин, если верить рассказу Эолли, погиб прошлой осенью в автокатастрофе вместе с женой. Их дочь Эолли уцелела. Конечно, не та Эолли, что жила в моей квартире, а настоящая, чья жизненная биография каким-то образом передалась моей Эолли.

Я нажал на кнопочку звонка на столбе у калитки. Приглушенная трель раздалась в глубине дома. Вскоре вышла хрупкая женщина в очках, лет сорока пяти, с накинутым на плечи шерстяным платком. Она как-то настороженно посмотрела на меня, потом на мою машину, а затем вновь на меня.

— Что вам угодно? — спросила она, лишь кивнув на мое "Здравствуйте."

— Здесь живет Левин, Валерий Павлович? — рискнул спросить я, называя прежнего хозяина.

— Здесь.

— А он дома?

— Нет. Муж вернется не скоро. А что вы хотели?

— Гм… А отца вашего мужа зовут Павел Дмитриевич?

— Да, верно.

— Простите, а где сейчас Павел Дмитриевич, он в добром здравии?

— Да, — непонимающе смотрела на меня женщина. — Он живет на даче.

— Я, собственно говоря, к нему.

— А зачем вам Павел Дмитриевич?

— Видите ли, я интересуюсь историей… У меня знакомый человек когда-то учился с вашим свекром в Америке. В школе Восточной медицины.

Женщина внимательно смотрела мне в лицо. Настороженность в ее глазах сменилась удивлением.

— Как зовут вашего знакомого? — спросила она после некоторого молчания.

— Это пожилая женщина, — сказал я. — Зовут ее Ене Черсуевна Син.

— Господи! — хозяйка дома прижала руки к груди. — Павел Дмитриевич рассказывал про нее. Так, значит, она жива?!

— Жива.

— Подождите, — засуетилась женщина. — Я только закрою дверь.