Елена Перминова - Бестолковый роман - Мужчины не моей мечты

– Так это вы и есть? – зашептал от волнения поэт.

– Голубчик, ну что же вы молчали? – протянул к Молоткову руки Верховодин. Скромность, она, конечно, украшает. Но вы же среди своих. Так таиться...

– Ничего себе! – быстро смекнул, в чем дело, философ. – А название-то какое. «Стратегия печали». Многообещающе!

– Как же можно было до сих пор молчать? У нас ни у кого нет изданной книги, а у вас есть. Это черт знает что! Нет, чтобы помочь по-дружески, посоветовать. Глядишь, и сборник можно издать. Нет, так нехорошо, отрываться от коллектива нехорошо.

– Ну, довольно! – одернул прозаика Верховодин. Давайте лучше устроим сегодня вместо литературных чтений творческий вечер писателя Молоткова! Нет возражений?

– Нет! Нет! Непременно! Просим! – наперебой бросались словами писатели.

– Начну с биографии. В моем роду все до четвертого поколения были писателями. И я еще в пеленках знал, какой передо мной открыт путь. Я чувствовал, как познаю Вселенную. Ведь слово – это Вселенная. Через слово я обрету свое бессмертие.

Он распалялся все больше и больше. Лицо покраснело.

– И вот наступило, наконец, мое время. Время, которое делает ставку только на талантливых, ярких личностей. Нет нужды говорить о прошлом. При советской власти меня никто не издавал. Не всем дано понять сложную душу писателя, его чувства, мысли, логику.

– Вы совершенно правы! – оживился философ.

– Не мешайте! – цыкнул на него Верховодин.

Молотков поморщился и продолжил:

– Это еще не все! Я не только писатель. Я – первый в России частный издатель. Вот! – Он поднял вверх что-то похожее на общую школьную тетрадку. Это мой личный журнал. Называется «Звездный путь». Здесь печатаются произведения только тех авторов, которых раньше никто и нигде не печатал. Это мой следующий шаг в литературу. Я не только скажу там свое слово. Я дам возможность сказать его и другим. И мы спасем литературу от засилья бездарности и пошлости, глупости и безвкусицы.

– Это правда? – соскочил со стула Стройкин. Стул упал. – Значит, мы тоже можем принять в этом участие в... – У него не хватало слов.

– Какая высота! Какой размах! – воспевал Молоткова поэт.

– Не стоит волноваться, – резонно заметил философ. – Всему свое время.

Но мечты Молоткова воспарили в небо. Внизу толпа поклонников задыхалась от восторга. Женщины в исступлении прижимали руки к груди и выкрикивали слова любви.

– Бог мой! Бог мой! – стонала одна.

– Ты мой кумир! Моя звезда! – с безумными глазами шептала другая.

– Снизойди! Снизойди! – билась в истерике третья.

Мужчины, не стыдясь своих слез, протягивали к нему руки.

– Я первый! Первый! – услышал Молотков где-то под самым ухом и спустился на землю.

Писатели вырывали друг у друга журнал, нелитературно выражались и сбивали Молоткова с мысли о себе.

– Вы о чем? – отряхнул с себя звездную пыль Молотков.

– О следующем номере, – объяснил Верховодин. – Все хотят попасть в следующий номер.

– Ну, это просто, – совсем распрощался с небесной далью Молотков. – Если хотите попасть в мой журнал и на следующее утро проснуться знаменитым, платите каждый по 500 рублей.

– Всего-то? – удивился философ. – Слава стоит дороже. – И достал из бумажника тысячу.

– Вот и мои, – сунул Молоткову деньги поэт.

– Мы за ценой не постоим, – обрадовался своей шутке Стройкин и положил в карман Молоткова три купюры по пятьсот рублей.

Второй номер журнала вышел через месяц. В отличие от первого, он был более содержательным. От мыслей и чувств четырех авторов – Молоткова, Стройкина, Логикова и Соловьева он распух на 88 страниц. Прозаик Стройкин написал повесть о строительстве БАМа. Верховодин сказал, что она очень похожа на «Как закалялась сталь» Островского. Стройкин обрадовался. С классиком его еще никто не сравнивал. Философ Логиков плел слова вокруг мысли – «Только в поисках смысла жизни можно понять ее смысл». Вариаций было много: «дорогу осилит идущий», «кто ищет, тот всегда найдет», «только в пути – путь до цели» и другие. Верховодин сказал, что так много мыслей в одном месте на одну и ту же тему он нигде не встречал. Философ просиял. А поэт Соловьев распылил волнующие строчки об одуванчиках и женщине в белом. Верховодин сказал, что писатель должен заряжать народ жизнью, а женщина в белом ассоциируется со смертью. Соловьев переписал стихи и заменил слово «белый» на «смелый». Другие не подходили по рифме.

Под стать содержанию была и форма. На обложке журнала, на фоне звездного неба, выделялся портрет Молоткова. Прямо под ним было набрано «журнал основан писателем Молоковым». На первой странице – курсивом: «Писатель Молотков – первый в России частный издатель». Внутри, под фотографией Молоткова и Стройкина – жирным шрифтом: «Писатель Молотков беседует с прозаиком Стройкиным». Под фотографией с Соловьевым: «Писатель Молотков ведет дискуссию с поэтом Соловьевым». А под фотографией с философом: «Писатель Молотков размышляет о смысле жизни с философом Логиковым». Верховодин написал послесловие. Про то, что, наконец, в нашей стране теперь есть человек, который помогает талантливым людям обретать известность. Время, когда славой пользовались рядовые писаки, прошло. Только талантливый человек имеет право на популярность. Особенно ему удалась фраза – «Писатель Молотков спасает литературу от бездарности». В ней не было никакого художественного вымысла. Все городские издатели были Молоткову благодарны.