Мария Свешникова: Бимайн. Тариф на безлимитное счастье

– А давайте действительно останемся на недельку и отдохнем по-человечески? – предложил Виши, надеясь, что этот вынужденный отпуск оплачиваемый.

– После того, что я пережила, – она перезарядила ружье, – какой-то пидор в форме мне будет указывать, что и куда везти? Ну уж дудки. Я неделю гадила в кусты и подтиралась травой.

Дима сел на дорогу и заржал. Ни у кого язык не поворачивался говорить Ане, что делать. Ведь именно ее меткость и ушлость вывели нас из той западни.

Вот так иногда бывает. Мы держимся всю дорогу, а когда остается несколько километров, пара действительно важных предложений, мы устаем, чего-то недостает – то ли прозаичности бытия, то ли веры...

– Я почти две недели ничего не ем! – Она ногтем разрезала кожу манго и принялась есть. – Сплю на полу, скучаю по офису, дому и машине, работаю, как проклятая, и неужели Господу так сложно было подлить нам солярки. Или...

Она прислушалась. Дала Саше второе ружье со словами «Целься».

– В кого? – спросил Виши, снимая от усталости рубашку.

Спайк вынул пистолет из Аниной кобуры и решил, что хватит давать женщинам волю!

– Успокойся, у тебя единственной здесь был секс! – обратился он к Ане.

Мы все посмотрели на Аню с безумной завистью и обидой.

Нечто похожее то ли на микроавтобус, то ли на катафалку послушно остановилось, понимая, что два нацеленных ствола – уже серьезный повод подчиниться. За рулем сидел явно не местный – китаец. Он улыбался всему происходящему, даже двум вооруженным русским и еще четырем наблюдателям.

Аня держала его на мушке до самого города. Мы ели манго, пытаясь осмыслить перевес багажа.

Где-то там взлетали самолеты, они двигались по небу в такт мечтам и надеждам пассажиров.

В городах просыпались люди. И уже осыпались рождественские елки, закрывались базары. Наверное, русская зима нас наказала за то, что мы променяли елки-палки на пальмы и цунами. Однако мне открылась безупречная ясность того, почему находчивость русских приравнивается к мафии. И какими помыслами разворовывалась Россия в 90-е во время стремительной политической волны смятений, похожих на местное цунами.

– Маш, а мы дуры, – сказала Аня.

– Есть еще новости? Или все на сегодня? – Теперь и у меня сдавали нервы.

Очень хотелось домой. Со всеми вытекающими. Хотелось гречки с луком и бефстроганов, компот из вишни и еще хотелось помыться.

– Мы Марату не позвонили, у нас же есть телефон.

Выехав на асфальтированную дорогу и найдя хоть какой-то указатель, наши с Алеком голоса слились в единый разговор.

Левостороннее движение было незаметным отражением скромного факта, что праворульным людям – праворульный мир. Мы были у негостеприимных хозяев, однако мы выиграли свою битву, а победителей не судят. Тем более за воровство, утешала себя Аня.

Знак «Sanвm bin» со значком самолета (что в переводе означает «аэропорт») сообщил, что нам осталось всего двадцать километров.

Нам действительно было грустно уезжать, жалко оставлять привычный распорядок дня. То желание жить, которое текло в наших жилах, едва ли можно повторить. Никто не знает, есть ли жизнь после смерти, но жить надо, думая, что там ничего нет, – только так можно ценить каждое мгновение, каждую секунду, наслаждаться каждой трудностью.

Алек и Марат неведомым способом умудрились заработать почти десять тысяч долларов и сейчас ищут банк, чтобы конвертировать валюту. Я умница, что вышла замуж за еврея.

Аня горевала по случаю своего финансового фиаско, забыв, что как аванс зарплаты она взяла украшений почти на двадцать тысяч евро. Но это она узнает потом, через много недель. А пока мы наслаждались предчувствием перелета до Бангкока.

Последний раз принюхивались – кто-то пах роллами с лососем, кто-то суси-маками, другие – калифорнийскими роллами. И в этой какофонии запахов мы прощались со странным отдыхом, итог которого... Да нет итога, скорее есть вывод: держи телефон при себе с настроенным wap/gprs.

Мы, конечно, отдохнули на яркой стороне и загорели на все триста минут в вертикальном турбосолярии, привезли сувениров на годовую зарплату, но не по-детски устали.

Мы строили планы, Дима знал, что совсем скоро он зарядит фотоаппарат и оценит кадры, продаст их во все глянцевые журналы и, наверное, получит огромные деньги, потом покинет клубы и родной портал, зато он четко видел, как будет выставляться со временем, и знал, что уж теперь он своего не упустит.