Хелене Ури - Лучшие из нас

— Пойдут слухи, — сказала она, может, в ответ на его шутливую ремарку о женщинах, обладающих властью, а может, и просто так. В любом случае было понятно, что ей нравилась его ласка.

Когда он встал, чтобы пойти в туалет, она проводила его взглядом и, любуясь им, почувствовала укол печали: прекрасное тело Александра с годами изменится. Потучнеет ли оно, обрастет ли жиром, станет ли похожим на бочку, превратится ли Александр со временем в подобие Паульсена или Хольстейна. Боже упаси! А может случиться и так, что его тело высохнет и Александр станет одним из тех сухощавых пожилых мужчин с тонкой пигментированной кожей, о которых говорят «кожа да кости». Она грустила о бренности его красоты, отказываясь понять, что жалеет и о своем увядании, да еще о том, что ей не суждено увидеть ожидающих его изменений.

Он вернулся, и, когда садился за столик, на его лицо упали светлые волосы. Он откинул их назад и протянул пахнущую мылом руку к ее руке. Она дала ему правую, он начал вычерчивать указательным пальцем круги на ладони Эдит, глядя ей в лицо проницательным взглядом, беспомощными и упрямыми синими глазами. Его рука скользила по ее ладони, описывая большие и малые окружности, пробиралась сквозь ее пальцы, пощипывая кожу между средним и безымянным, ногти щекотали мясистый участок у большого пальца. Он такой красный, такой белый, такой красивый, такой восхитительный, как один из ангелов Боттичелли, а у нее на правой ладони расположены миллионы нервных окончаний, наверняка напрямую связанных с половыми органами, поэтому, когда он ласкал ее ладонь, ей казалось, что его палец осторожно потирает ее клитор. Эдит подумала: «Если он сейчас же не прекратит, я кончу прямо сейчас, здесь, за столиком в кафе, на глазах у всех этих людей». Она сказала:

— Давай рассчитаемся.

Через полчаса они, усталые и потные, лежали в гостиничной кровати в посткоитальном молчании.

— Ты знаешь, что мед с древнейших времен использовался в качестве лекарства? — спросила она.

— М-м-м, — ответил Александр.

— Для лечения послеоперационных швов и незаживающих ожогов…

— Уф. А ведь все было так романтично.

— …мед эффективнее антибиотиков, — невозмутимо продолжала она.

— А ты знаешь, как называется то, что находится у вас, женщин, между ног?

— Представь себе, знаю. И не одно слово. Я же лингвист.

— «Незаживающая рана».

— Уф. А ведь все было так романтично, — передразнила его Эдит. — На чем я остановилась? Мед — лучшее средство от злющих бактерий. Вот я и подошла к самому интересному.

— Да?

— Наиболее эффективным лечебным средством оказался мед пчел, добывающих свой нектар из…

— Умираю от любопытства.

— Австралийских чайных деревьев.

— Ух ты.

— Ты знаешь, что из чайного дерева добывают антибактериальное масло?

— Медовая моя, у нас медовый месяц, прекрати разговоры о бактериях, будь так добра. Лучше перевернись.

Эдит, благодарная этому юноше за его сексуальную выносливость, послушно легла на живот и повернулась большим задом к Александру, который моментально завоевал белую круглую гору…

Все это случилось в Перте на западном побережье Австралии, во время крупного конгресса студентов и преподавателей, проходящем под эгидой ЕС. Конгресс был посвящен педагогическим проблемам в гуманитарных науках. Норвегию представляли один студент и один преподаватель из каждого крупного вуза. Университет Осло отправил преподавателя Эдит Ринкель. Было бы естественным, если бы на конгресс отправилась доцент Бенте Брант с кафедры педагогики и школьного развития, которая как раз работала над проблемами педагогики для взрослых, написала об этом диссертацию и недавно выпустила книгу на эту тему. Но декан гуманитарного факультета выбрал Эдит Ринкель, и ни шушуканье в коридорах, ни тактично сформулированная жалоба не смогли изменить этого решения.

Эдит Ринкель никогда не волновали проблемы педагогики или благополучия студентов, и уж совершенно точно она никогда ими не занималась. Ее взгляды отличаются почти средневековым консерватизмом: университет — это место для учебы, самое важное — иметь преподавательский состав, который прекрасно разбирается в своем предмете и способен обучать, основываясь на глубоких исследованиях. Понимают студенты преподавателя или не понимают — это их проблема, не ее. Эдит Ринкель читает старомодные лекции, кристально четкие и ясные и абсолютно не предполагающие участия в них студентов. Семинары, на которых студенты должны высказывать собственные мысли, она считает потраченным впустую временем.