Хелене Ури - Лучшие из нас

Пол снова стал скользить взглядом по ее груди, которая начала колыхаться так, что на это невозможно было не обратить внимания, особенно когда она подталкивала его. На ее бейдже было написано «аспирант». Пол стал расспрашивать о ее проекте, и Петра с удовольствием рассказала о программе компьютерного моделирования, с помощью которой можно выяснить, как изменяются пространственные наречия в голландском языке под влиянием наиболее распространенных в Нидерландах языков иммигрантов: суринамского, арабского и турецкого.

— Dat is leuk, [17] Классно (гол.). — сказал Пол.

— Вы говорите по-голландски? — удивилась Петра.

— Nee, alleen een beetje, [18] Нет, только чуть-чуть (гол.). — ответил Пол. Петра засмеялась, и грудь ее под футболкой заходила ходуном.

Тем временем Джек Миллз оставил своих дам и направился к выходу. Он пересекал фойе, и его звездный статус расчищал ему путь. Все уважительно отступали в сторону, давая ему дорогу, и среди стоящих в помещении людей образовался широкий проход. Все, абсолютно все смотрели вслед высокому, одетому в темно-серый костюм мужчине. Когда его спина скрылась из виду, в фойе еще пару минут стояла тишина, после чего все снова начали тихо переговариваться.

— Вы с ним знакомы? — спросила Петра.

— Нет. А вы?

— Нет. С нетерпением жду его завтрашнего выступления. Вы читали его книги?

— Ну да. И «Наследие Евы», и «Наследство Адама». А вы?

— Только первую. Я слышала, что «Наследство Адама» — ужасная книга.

— Да.

— Это на самом деле так?

— Нет, вообще-то нет. На самом деле она хорошая.

— А эта темноволосая женщина? Вы знаете, кто это?

— Это моя начальница, — ответил Пол.

— Красивая, — задумчиво произнесла Петра.

Пол увидел, что Ринкель подходит к исландцу, наклоняется к нему и что-то говорит. Пол хотел бы слышать, что именно. Он не мог себе представить, что это что-то вроде «I must say that was a very interesting paper». [19] Должна сказать, доклад был очень интересным (англ.). Нет, Пол Бентсен понятия не имел, что она говорит, но был убежден в том, что это не теплые вежливые слова. Исландец улыбался и кивал, но глаза его бегали, а красные пятна снова появились, сначала они выступили на лице, а потом расползлись по шее и по лысоватому черепу. Ринкель еще что-то произнесла, после чего кивнула и ушла. Пол понуро опустил голову. Ему казалось, что он различал со своего места запах ее духов. Тошнотворно-сладкий. Как запах гниющих яблок.

В тот же вечер в Осло Нанна Клев сидела в пабе в корпусе Фредерикке со своими новоиспеченными коллегами с кафедры футуристической лингвистики. Это был первый рабочий день Нанны на новом месте, она еще не познакомилась с Полом Бентсеном, до их встречи оставалось еще двое суток.

Сейчас Нанна сидела в окружении полудюжины сотрудников за одним из угловых столиков в пабе. Они заказали пиццу и запивали ее пивом и вином. Пойти в паб предложил сутулый и дружелюбный синтаксист Гуннар Вик. Он давно знал Нанну и хотел познакомить ее с некоторыми сотрудниками кафедры. Гуннар пригласил самых молодых футлингвистов, большинство из которых были аспирантами или стипендиатами; единственное постоянное место на кафедре занимал сам Гуннар Вик.

Со всегда присущей филологам тяге к языковой определенности они начали анализировать диалектальную и социолектальную принадлежность двух официантов, а потом и посетителей, сидящих за соседним столиком. Но через некоторое время эта игра им надоела, и один из них сказал:

— Паульсен туп как пробка.

— Ханс Хольстейн пьет как сапожник, — произнес другой.

— Да что ты? — удивился наивный морфолог.

— Точно. Даже в рабочее время. Кстати, кто-нибудь хочет еще вина?

— Да, спасибо.

— Немножко, спасибо.

— От Эдит Ринкель у меня мурашки по спине, — продолжил один из фонологов.

— Она очень талантлива, — прошамкал Гуннар Вик с набитым ртом. Если и трудно было разобрать, что он говорит, то уж по его лицу, похожему на знамя протеста, легко можно было прочитать, что он имеет в виду.

— Гуннар! Ты слишком добр! Ты что, ее глаз не видел? От них в дрожь бросает.

— Не запугайте до смерти бедняжку Нанну, — предупредил Гуннар, проглатывая пережеванный кусок пиццы.

— Вообще-то я знакома с Эдит Ринкель, — сказала Нанна. — Встречалась с ней в одном университете в США. В этом году.

— Ага, и что ты о ней думаешь?

— Она… — Нанна помедлила… — не очень… располагает к себе.

— Да, это уж точно. А с ветчиной больше не осталось?