Леонид Сергеев - До встречи на небесах

Недавно Успенский выступил против засилья американских комиксов; я уж подумал — он печется о детях, оказалось — освобождает пространство для своих персонажей.

— …Надо пропагандировать наших сказочных героев, — говорил он, но позднее пояснил каких — не истинно народных, а кого он сделал из них.

Сейчас, когда телевидение захватили олигархи-преступники, экран наводнили пронырливые трепачи (все одной национальности); они восхваляют друг друга, раздают друг другу премии, травят анекдоты, устраивают дурацкие шоу, болтают о всякой чепухе — что придет в голову. Кстати, болтают часами, а вот дать выступить Солженицыну (не говоря уж о патриотах) или показать классический спектакль — нет времени. Понятно, вездесущий попрыгунчик Успенский не остался в стороне от такой кормушки (его чуткие уши сразу улавливают, куда дует ветер) и через «своих» (Швыдкого, Новоженого) получил целую передачу «В нашу гавань заходили корабли». Собственно, это очередной балаган на НТВ, пустозвонство, очередная еврейская тусовка, эстрада с кривлянием и псевдоэмоциями, где друг другу подпевают комплименты, но Успенский к этому фиглярству относится серьезно до смехотворности и не упускает случая покостерить все русское и наше прошлое — «страна была вся в решетках»(!).

— Передача была бы ничего без Успенского, — говорит Шульжик. — У него нет обаяния. Он ведет «гавань» как секретарь парткома. Они там все похожи на старушек, играющих в куклы.

— Наша передача живая, все остальные дохлые… на нашем фоне они кажутся покойниками, — говорит с экрана Успенский.

— Эти передачи вредны, — с пафосом говорит Мазнин, — они снижают эстетическое чувство (нет, чтобы просто сказать: «Чертовня! Режет слух!», а он сам этой фразой убивает всякие эстетические чувства).

Но все дружки Успенского (понятно, из числа «своих») так и норовят показать свои рожи на экране, и упрашивают его, чтобы пригласил на это дешевое наигранное веселье, а он им, зарвавшись:

— Записывайтесь в очередь!

Это же он, недоступный, распираемый самодовольством (а после каждой передачи его звездная болезнь обостряется), заявил в ЦДЛ при мне и А. Макарову, после чего огорошенный журналист (с немалым самомнением) возмутился:

— Он и раньше вел себя, как гад. Помню, он только вступил в Союз писателей, а я уже давно в нем состоял — после повести «Человек с аккордеоном» — встретил его здесь, а он: «Ты пришел взять у меня интервью?». Вполне серьезно, представляешь?!

Недавно в своей передаче Успенский заявил:

— …Да, я писал о пионерах, но кормиться-то надо было.

Вот такой торгашеский подход к искусству. Получается, платили бы больше, написал бы и не только о пионерах…

Один из кумиров Успенского и его приятелей — Галич, который, как известно, писал и советские и антисоветские стихи, говорил то же самое: «Так ведь жить-то надо!». Такая хамелеонская позиция. И понятно, безнравственные люди не могут насаждать нравственную культуру. Кстати, Нагибин однажды признался, что тоже писал все что надо, лишь бы платили:

— Мы в газетах писали черт знает что, а они это за чистую монету принимали… Берут — хорошо, дают деньги…

Теперь, когда деятельность Успенского дала пышные всходы и вокруг него колоссальный грохот, он заважничал, к нему не подступиться; приятелям, которые не могут быть ему полезны, он только издали кивает с надменным величием. Да ему и не до приятелей, он теперь в других сферах. Недавно, для рекламы своей «Гавани», пригласил в нее Горбачева, и тот приперся и пел какую-то бодягу (и это президент! Впрочем, плебейство Горбачева проявилось еще раньше, когда он рекламировал пиццу). После чего Успенский представил свой «новый проект» — «Советы профессора Чайникова» и самоуверенно, до наглости (а он всегда уверен в победе), заявил:

— Это будет лучшая передача на телевидении! (Ясно, это будет очередная развлекательная дешевка «своих»).

И невдомек нашему персонажу, что он и его дружки острословы уже надоели, что их трескотня ничего, кроме отвращения, не вызывает, что телевидение это не одесский базар, не толкучка в Бердичеве. А от их самовосхваления просто тошнит. Нормальный человек с годами предъявляет к себе строгий счет, а помешанный на своей необыкновенности каждый свой опус рассматривает, как творение свыше.

Несколько лет назад Успенский начал раскручивать свое «Простоквашино» — пробивать этикетки на молочные продукты; по телевидению заявил:

— Пишу новое «Простоквашино», хотелось бы побольше в нем похулиганить(!). Когда стану миллионером, буду ставить свои мультфильмы! (Не детским домам помогать или бедствующим детским писателям. Такая животная тяга к богатству).