Владимир Очеретный - Незадолго до ностальгии

И всё же на восстановление понадобилось не так уж много времени — чуть больше полгода. К концу зимы он покинул выжженную пустыню: жить без Варвары оказалось не так уж и сложно — просто как-то странновато. У него снова появился интерес к работе, и Киш набросился на неё с жадностью истосковавшегося. Институт генетических путешествий принял решение о расширении, Кишу предложили возглавить российский филиал, а заодно и создать его, так что ему было чем заняться. Недавнее прошлое постепенно тонуло и плавилось в общем котле памяти, обрастая новыми ассоциациями, и выплывало на поверхность в виде разовых причудливых проявлений. Например, он пропитался нелюбовью к паркам, а однажды, сходя с моста с девушкой — одной из тех, с кем он пытался начать новую жизнь, — довольно отчётливо пробормотал: «…долго и счастливо. Но не вместе». Девушка спросила, что значат эти слова, и Кишу пришлось изворачиваться — имитировать глубокую задумчивость «А? Что?» и мгновенное забывание, о чём только что думал. В общем, вышла неловкость. А как-то раз…

— Эй, Киш, ты живой? — сквозь динамик ворвался слегка насмешливый голос Марка. — Обед подан — давай вылезай!

Киш открыл глаза. Комья пены осели и превратились в небольшие пузырчатые пятна. Упершись руками в края ванны, он с натугой поднялся и стал быстро намыливать тело.

Обедали в столовой, в левом крыле особняка с видом на лужайку и цветущую сакуру. Утро перетекало в погожий денёк, помещение столовой почти наполовину пронзали солнечные лучи, и Кишу внезапно с огромной силой захотелось иметь большую семью и такой же дом, где они все вместе могли бы завтракать, обедать и ужинать, а в комнатах стоял бы детский гомон и суматоха.

Заказанный с дороги обед включал суп из морепродуктов, стейк и овощи на гриле. Венчала трапезу посыпанная корицей клубника, горой возвышавшаяся на серебряном блюде и исключительно хорошо дополнявшая вкус рома. Во время еды Толяныч, переодевшийся в белые джинсы и чёрную рубашку, продолжал созывать старых друзей на вечеринку и отдавал кому-то распоряжения по её организации. Иногда он сообщал Кишу: «Поручик с нами!», «Траяна не будет — умотал в Трансильванию!» Попадались и незнакомые имена: «Гурон сломал ногу!», «Лейла немного опоздает».

Закусив десятком сочных тёмно-алых ягод, Киш почувствовал, что объелся. На него напала сонливость. Съехав на край стула, он вытянул ноги и благостно погладил себя по животу.

— Пойдём на улицу, — предложил Толяныч, — бери стакан.

Они вышли на террасу, в трёх местах пронзённую стволами сосен, плюхнулись на низкие диванчики, разделённые журнальным столиком, на который Марк водрузил ополовиненную бутылку рома, и снова задымили сигарами.

Кругом разливался зелёный покой, стрекотали кузнечики.

«Хорошо, — лениво подумал Киш, пытаясь взбодрить себя этой мыслью, — очень даже хорошо!»

— Ну что, — донесся до него голос Толяныча, — о чём будем говорить? О том, почему твой Пуанкаре гнобил моего Кантора, или о чём-нибудь другом?

— Он не гнобил, — миролюбиво возразил Киш, — Пуанкаре был хороший человек. Он просто не принимал представление Кантора о бесконечности. У них было разное чувство прекрасного.

— Ок, — вальяжно согласился Марк, — не хочешь об этом, давай о другом. У меня ведь сегодня день рождения, так?

— Так, — согласился Киш.

— Значит, я могу просить тебя о подарке, верно?

— Верно, — признал-признался Киш, — о подарке я как-то забыл. А что бы ты…

— Тогда скажи мне, Киш: зачем ты всё-таки приехал ко мне? — Толяныч снял тёмные очки, открыв насмешливые глаза.

«Можешь отпираться и говорить о случайности, — читалось в его взгляде, — я не буду настаивать. Просто перестану доверять. Если я тебе, конечно, доверяю».

Но Киш и не думал отпираться: момент настал.

— Я хочу тебя кое о чём попросить, — произнёс он и громко выдохнул. — Но можно ли просьбу о подарке считать подарком? По-моему, нет.

— Ха! Так вот в чём дело! — Марк разом расслабился и откинулся на спинку. — Забавная матрёшка! И что же ты хочешь получить в подарок от «грустного» Марка? Деньги? Надёжное дружеское плечо? Рассказ об острове Ни-Бум-Бум, где живут самые сообразительные люди?

— Плечо, Марк, плечо, что ж ещё? Я хочу попросить тебя кое-что вспомнить о нашей последней встрече.

— «Кое-что вспомнить»? — хмыкнул Толяныч. — Потрясающе! Ты, наверное, посещал тренинги по повышению деликатности. Если потеряю ногу, буду знать, с кем мне гонять в футбол. Но, знаешь, давай так: ты сам мне расскажешь о нашей последней встрече, а я, если что вспомню, расскажу тебе.