Алексей Никитин - Истеми

— Курочкин часто встречается с вашими соотечественниками.

— Да, у него очень хорошая репутация. В Вашингтоне его считают большим другом Америки… — Тут Малкин видно решил, что сболтнул лишнее, громко засмеялся и совсем уж не к месту хлопнул меня по плечу. Да и откуда ему знать, что думают о Курочкине в Вашингтоне? Щеки надувает.

— Правда? — вежливо удивился я.

— Да. Но, к делу, Алекс. Я хотел поговорить с вами о другом. Как бы хорошо вы ни относились к своему другу, полагаю, разговор о собственной карьере для вас интереснее. Верно? Вы ведь работаете у нас почти пять лет.

— Неужели так давно? — удивился я.

— Да, да. Вы работаете неплохо — я все время присматриваюсь к вам, — но меня не покидает ощущение, что мы не полностью используем ваши возможности. Вы можете давать компании больше. Не так ли?

Я давно заметил, что Малкин любит задавать скользкие вопросики, на которые как ни ответь — все плохо. Если могу, почему не даю? Если не могу, кому я такой вообще нужен. Мерзкая энэлпишная наука — я должен почувствовать вину перед ним и перед компанией. В таких случаях отвечать вообще не нужно. Лучше брякнуть какую-то банальность. Пусть, если хочет, думает, что я полный дурак.

— Я очень высоко ставлю интересы компании, Стив. Они для меня по-настоящему много значат.

Я выпятил вперед нижнюю губу и покивал в точности, как это делает сам Малкин. С нашими такие вещи редко проходят — на раз раскусят. Нас перекормили правильными словами, и организм их отторгает. А американцы — ничего, едят, только за ушами хрустит и потрескивает.

— У вас будет возможность думать о них еще больше. В скором времени мы проведем небольшую п э р э с т р о й к а. Появятся новые отделы. Мы хотим предложить вам возглавить один из них — отдел микростратегического планирования.

— Это интересно. Что же мы будем делать?

— Конечно, — согласился Стив. — Я вам сейчас расскажу.

И он рассказал, что из Мемфиса штат Теннеси видно многое, но не все. Поэтому руководство, и в первую голову мудрый Бил Хьюм (он — настоящий американец, и как-нибудь я обязательно расскажу вам о нем), решили отдать часть своих функций дочерним компаниям. Малкин минут десять говорил о структурных изменениях, которые придется провести, а потом просто повторил, что мне предлагают отдел. Я понял, что он и сам еще толком ничего не знает.

— Отлично, Стив, — дикая идея вдруг пришла мне в голову. — Конечно, я согласен. Это большая честь для меня.

Я ответил правильно. Бедный Малкин не знал, что его сейчас ждет. Он довольно выпятил нижнюю губу и показал большой палец.

— Но прежде, чем примусь за эту ответственную работу, я хотел бы взять отпуск.

— Отпуск?

— Да, Стив. На две недели, с завтрашнего дня. Он мне сейчас очень нужен…

В конце концов, Малкин дал мне эти две недели, но очень глубоко задумался. Наверное, он размышлял о загадочной и необъяснимой славянской душе. Если человеку предлагают новую должность, он должен землю носом рыть, жилы рвать, кряхтя и потея, доказывая начальству, что оно не ошиблось, выбрав именно его. А тут — в отпуск… Дикие люди.

Давно не сходились мы с Синевусовым вот так — тет-а-тет, за одним столом. И то, что это не стол с бумагами и казенным письменным прибором в его бывшем кабинете на Владимирской, а обыкновенный, наскоро протёртый столик в небольшой подольской наливайке с парой пива и фисташками в щербатом серовато-синем блюдце, — дела не меняло. Не меняло ничего и то, что теперь перед нами стояли общие задачи, и нам предстояло решать их вместе. Он был собой, я — собой, нас снова разделяли стол и кое-какие вопросы, оставшиеся без ответов двадцать лет назад.

В «Рабле» Синевусов молчал. Слушал Курочкина, молчал и ел.

— Зачем ты его вытащил? — спросил я Юрку уже в машине. — А если уж позвал этого, то и остальных надо было звать. Генерала, твоего Рыскалова и прочих…

— Надо было, конечно, — неожиданно согласился Курочкин. — Да где ж их взять?

— Там же, где и Синевусова.

Курочкин покачал головой.

— Рыскалов разбился на машине в 93-м, я это знаю точно. Шеф их вышел в отставку в конце восьмидесятых и вскоре дал дуба. Из трех оставшихся оперов, двоих перевели отсюда ещё при Союзе: одного — в Мурманск, другого — в Киргизию. Оба сейчас на пенсии, я узнавал. Пятый уволился из конторы, попытался сколотить бригаду, какое-то время держал в городе два рынка и контролировал сеть заправок, но продержался недолго — свои завалили. Жесткий бизнес.