Астра - Избегнув чар Сократа

И тут на руку мальчику села муха. Он взмахнул рукой, муха испугалась и слетела. И села на колено. Он топнул ногой. Муха испугалась и опустилась на скамейку. Бежит по скамейке, а впереди наперерез ей ползет маленький муравьёнок. Они сближаются, а Проша волнуется.

— Мама, смотри! Ой, что сейчас будет? Муха несется, как большой танк, а муравьёнок совсем крохотный.

Астра с интересом следила за событиями. Короткие русые пряди свесились ей на лицо.

— Мама, мама! Ой, что будет! Ближе, ближе, совсем близко!

Проша замер.

И вдруг…

— Мама, смотри! Муха ка-ак остановится на всех лапках сразу! Пропустила малыша и побежала дальше.

— Умная муха, — улыбнулась Астра. — А мы думали, что она только бояться умеет. Как некоторые…

Марина ответила вопросом.

— А он, ваш предводитель, отвечает за вас, случись что-нибудь?

— В нашем возрасте, Мариночка, пора бы на своих ногах стоять, и ответ самим держать.

Та качнула головой и произнесла раздельно и тихо почти словами Кира.

— Остерегись, подруга, не искушай себя, вспомни про чары Сократа. Я вчера так вздрогнула в этом месте. И не заметишь, как затянет, не ты первая.

На Астру словно повеяло холодом.

— Постараюсь.

Обе вновь замолчали.

Не выделяясь из окружения, Марина одевалась со вкусом женщины со средствами. Сейчас на ней была свободная зеленая блуза с защипами и вышивкой ришелье на плечах, и клешеная юбка из плотного натурального шелка, украшенная размытыми, ручной работы, пятнами. Наряд завершался легкими плетеными туфлями в тон основного цвета юбки. После рождения дочери Марина, к собственному удивлению, стала пользоваться вниманием мужчин — основательных, с намерениями и капиталом.

И все же плакала по ночам.

Всю неделю Астра ждала занятий.

— Не может быть, чтобы мне так повезло! — не верилось ей. — Неужели этот человек способен ответить на « те вопросы»? Кто он?

В пятницу она устремилась к освещенным окнам школы, как ни на одно свидание в жизни. Волосы ее были уложены, губы подкрашены, глаза подведены синим карандашом.

— Неужели сейчас он придет? Неужели… нет, невозможно!

В-нс появился перед залом иным. Показалось, что сегодня он был выше ростом. Весело, с располагающим хохотком, прошелся по недостаткам группы, постоянным терзаниям и жалости к самим себе; прищуриваясь, сообщил, что видит все проблемы и недостатки, в которые, словно в болото, погружены сидящие, причем никто не предпринимает ни малейшей попытки вырваться из роя страстей, желаний, гордыни, самоуничижения, властолюбия, корысти и прочей трясины. Почему? Да потому что это выгодно каждому из присутствующих.

Слушатели возроптали.

— Какая выгода? Жизнь идет, и мы только мучаемся. То совестью, то страхом, сомнением, любовью, отчаянием. Душа разрывается. Хорошенькая выгода!

— Каждый получает то, к чему стремится. Иначе все было бы по-иному. Однако, то, что вы здесь, означает, что дело не безнадежно, и вы на пороге осознания вашей жизни, если ее можно так назвать. А ведь все ваши недостатки, прошивки, комплексы можно снять с себя, как старый хлам, и выйти на свободу.

Обостренно-сосредоточенно впитывала Астра каждое его слово, его лицо, простонародно-русское, с огромными глазами, мягкую точность движений и все явление этого человека.

— Блез Паскаль был убежден, что человек с наслаждением готов рисковать жизнью, что он стремится к подвигам и опасностям, лишь бы ничего не менять у себя внутри, — продолжал В-нс, с усмешкой посматривая на всех исподлобья.

«Где Паскаль говорил об этом? — переморгнула Астра. — А, где-то в „Мыслях“, в рассуждении о любых развлечениях, без которых человек чувствует себя несчастным, вместо того, чтобы спокойно сидеть в своей комнате и думать о возвышенном?»

В-нс не останавливался и так припек всех, что из отвращения к преступному своему бездействию перед лицом высокого назначения человека те готовы были, что называется, провалиться сквозь землю. «Фазой отчаяния» называется состояние, когда пробуждающийся к высокому осознанию человек приходит в ужас от самого себя, начиная видеть в себе порок. С нею, Астрой, это бывало.

— Вы работали дома над прошлой проблемой? — шепотом спросила она у соседки.

— Конечно, — кивнула молодая женщина. — Я несколько раз очень серьезно думала об этом.

— А глубже, через самый сгусток, не пробивались?

Та отшатнулась.

— Туда нельзя. Опасно.