Виктор Аннинский   - Человек со шрамом  

Разговор у них явно не клеился, и обменявшись еще парой ничего не значащих фраз, Мельников сказал: — Я тут книжку прихватил — кто — то из наших «постояльцев» забыл — возьмите, почитаете. Заняться вам всё равно нечем.

Когда Свиридов остался один, он раскрыл книгу в сильно потертом переплете и горько усмехнулся про себя: «Достоевский… «Преступление и наказание».

Дежурный по Управлению капитан Хопров дождался, когда последние сотрудники покинут здание, вытащил из — за шкафа вместительную сумку и сказал своему помощнику: — Ну — ка, ну — ка… Посмотрим, что бог послал по случаю нашего дежурства. Чем это там питаются наши вражины — буржуины, что мы никак одолеть их не можем…

Он выложил содержимое на стол. Куча получилась внушительная: разные сорта сыра и ветчины, фрукты, шоколад, сервелат, копченый палтус, консервные банки с иностранными надписями, балык из осетрины, банки с черной и красной икрой, сёмга, половина торта, много всякой мелкой вкуснятины и даже целый ананас.

— Да, — протянул Хопёр и непроизвольно облизнулся. — Правильно говорят: бандиты живут хорошо…

— …Но недолго, — поддержал его сержант.

— Теперь понятно, почему мы два года не можем разобраться с этими «легионерами».

— И почему же? А, Хопёр? — с интересом спросил сержант, зная по опыту, что тот сейчас что — то сморозит.

— У нас разные нормы довольствия, — серьезно пояснил капитан. — Чтобы победить мафию, или нас нужно перевести ни их норму довольствия, или их — на нашу. Но лучше — нас. — Он потер руки. — С чего бы начать? Аж глаза разбегаются…

— А шеф и наши ребята? — напомнил помощник.

— Шеф отказался. А ребятам останется… Мы же не сможем всё слопать?

— Ага, не сможем! Ты это кому — нибудь скажи… А кто этой зимой в Шали умял полбарана?

— Да разве то баран был? — простодушно удивился Хопер, сооружая громадный бутерброд из ветчины, сыра и заморского паштета. — Так, ягненок…

Утром на Свиридова надели наручники, и, подгоняя стволами автоматов, повели по длинному коридору. Во внутреннем дворе, перед тем как за ним закроется глухая дверь «автозака» — машины для перевозки заключенных, он остановился и посмотрел на небо. Оно было чистым и голубым: день обещал быть солнечным и тихим.

— Залазь, давай! Нечего на небо пялиться, — ткнул его автоматом под ребра один из конвоиров.

— Да, ладно, — не согласился второй, — пусть последний раз посмотрит. Теперь ему пятнадцать лет видеть небо в клетку.

— Это в лучшем случае, — злорадно согласился первый и с противным скрипом закрыл дверь «автозака».

Вечером, после похорон полковника Маркина, Мельников и Хопров сидели в прокуренном кабинете подполковника, выпивали и не спеша делились впечатлениями.

— Да, шеф, последние несколько дней в Управлении чем — то напоминают генеральную уборку в дурдоме. Силами самих психов: буйными и прочими… — поделился своими наблюдениями капитан Хопров.

«Гостить» в дурдоме Мельникову не приходилось, но сталкиваться с их постоянными обитателями по долгу службы случалось. Поэтому и сравнение своего старого товарища он посчитал уместным. И еще вопрос: где больше настоящих психов, а тем более — буйных?

— Угу, — охотно согласился Мельников, — одного такого буйного сегодня схоронили. Всё как положено: с военным оркестром, траурными венками и прощальным салютом. Если верить многочисленным ораторам на кладбище, то «вся прогрессивная общественность Края…» — а по словам одного из них — «и всё прогрессивное человечество, понесло невосполнимую утрату».

— Это точно, шеф, тварью он оказался редкостной! Восполнить такую утрату будет непросто….Ну, а «наше доблестное ведомство лишилось стойкого, пламенного и бескомпромиссного борца за идеалы демократии!» — мстительно привел Хопров еще один перл из прозвучавших на кладбище траурных речей. — Два месяца мы пасли этого «пламенного борца», а он этого даже не почувствовал, — довольно ухмыльнулся капитан.

— И хорошо, что не почувствовал: иначе всем этим траурным почестям удостоились бы мы сами. Шансов уцелеть у нас было немного…

Мельников сделал глоток конька и заметил про себя: «О некоторых твоих подлых делишках, полковник, я бы тоже мог кое — что поведать «прогрессивной общественности». Но только мусор за порог я никогда не выметал, и выметать не собираюсь. Уж как — нибудь разберусь с предателями без дешевой демагогии и показухи. Старым, проверенным способом…»