Мачей Малицкий - Всё есть

— Выбирайте, — сказала девушка и стала пристально его разглядывать. — Только пудра. Отличные глаза, — добавила погодя.

— Почему пары?

— Одинаковые. Для дублей.

— Эта.

— Шестая. Хорошо. Ага, покажите место на стекле. Я сделаю след. Злющий, ты спросил, что значит «старушка пошла»?

— Попозже. Забирай падаль. Завтрак. Ё моё, — пробормотал Злющий и бросил колбасу в кастрюлю с кипящей водой.

[Только сейчас заметил, что на желтые шнурки нанизаны карточки с номерами. Показал место на стекле. Девушка вышла. Появилась с другой стороны окна. Стояла на скамейке и из синего баллончика распыляла красную жидкость.]

— Кровь в аэрозоле, — сказал Злющий. — Сдурела? Зачем столько перьев? Завтрак, — крикнул.

[Позавтракали с группой и Псом, сняли сцену. Прошло гладко. Без дублей, но с перерывами. Перед тем прочитал сценарий. Страничка. Сценарий? Приблизительный набросок. 1. Выходит. 2. Останавливается в дверях. 3. (Монтажный кадр — небо.) 4. Стоит на крыльце (слева прислоненный к стене заступ). 5. Смотрит вправо. 6. На скамейке под кухонным окном лежит мертвая горлица. 7. (Птица крупным планом.) 8. Возвращается в дом. 9. Садится за стол. 10. Курит сигарету. 11. (Глаза крупным планом.) 12. Смотрит на окно, на кровь и перья. 13. (След крупным планом.) 14. Выходит. 15. (Монтажный кадр — небо.) 16. Берет заступ. 17. У забора роет ямку. 18. Возвращается за горлицей. 19. Кладет ее в ямку. 20. Засыпает. 21. (Первые комья крупным планом.) 22. Утрамбовывает землю (утаптывает). 23. Отставляет заступ. 24. Входит в дом. 25. (Монтажный кадр — небо.) 26. Стоит на скамейке — смывает след. 27. (Монтажный кадр — небо.) 28. (Монтажный кадр — окно.) Продолжалось три часа. Гудел агрегат, шуршали камеры, шипели софиты. Пес не мешал. Быстро соскучился и запрыгнул на кресло, под одеяльце. Объелся колбасы.]

— В задницу. Хорошо получилось, — сказал, когда закончили, Злющий.

[Группа собирала манатки. Сидели с пивом за столом.]

— Я тебе подошлю договора, гонорары за текст и съемку, тантьемы, обычная хрень. Сцена будет продолжаться двадцать девять секунд, всё вместе — три минуты сорок семь. Смонтируем — покажем. А! Ты еще не слыхал музыки. Классная. Тянет на сингл. Уматываем. Черт.

— Злющий?

— Ну?

— Ты по-другому ругаешься. Помягче. С чего бы?

— Заметил! Понимаешь, дети. Стараюсь.

[Проводил его до калитки.]

— Будем на связи. Ты так и не сказал, что значит «старушка пошла». Ёб… Пардон. Время от времени должен. Выпуск пара. Смой пудру. Пока.

[Попрощался с группой. Сел на скамейку под кухонным окном. Пес уже лежал на одеяле. Наконец-то одни — говорил всей длиной. Тишина. Жара. Посмотрел в угол забора. «Две горлицы, настоящая и чучело. Дубль», — пробормотал. Пес приоткрыл глаз, глянул и перевернулся на брюхо. В сторону гор полетели два вертолета. «Старушка идет», — подумал. Закурил сигарету. Вытянул ноги на солнце. Разбитый день. Обед? Не чувствовал голода. Пес явно тоже. Душ! Ясное дело — душ. В ванной пахло по-новому. Копченым. Это подсказало некую идею. Чистый и переодевшийся, подошел к телефону. Набрал номер.]

— Второй бар, — услыхал в трубке.

— Мачек. Привет.

— Мачек. Привет. Чем обязан?

— Послушай. У меня просьба. Приготовь на завтра блюдо копченостей. Ветчина, грудинка, корейка, филейная вырезка, свинина, телятина, рулет. Понял?

— Понял. Ты попал в точку. Аккурат вносят. Прямо из коптильни.

— Здо́рово. Погоди, телятина и свинина из коптильни?

— Ну нет. Это будет в холодном виде, заливное. Привезли корейку, ветчину, грудинку, колбасу, рульку.

— Рульку?

— Рульку. Цимес.

— Хмм. Еще одно. Ты не расстроишься, если я попрошу несколько кусочков индюшатины? Индюшачьей грудки?

— Копченой?

— Нет. Холодной. Как свинина и телятина.

— Не расстроюсь. Как ни посмотри — мясо. Клюква, хрен, брусника, маринованная свекла?

— Всё. Буду около двух.

— Жду. Кстати, я как раз распечатываю. Нашел отличную цитату о курении табака.

— Почитаем. Спасибо. До завтра.

— До завтра. Старушка пошла. Брали провиант.

— Слышал.

[Растянулся на диване. С полки торчал корешок всякой всячины. Не стал доставать книгу. Была одна закавыка. Заметил, что с некоторых пор его раздражают фрагменты, касающиеся интимных вещей. Старательно обходил все, связанное с этой сферой. Иначе получалось, что автор силится расправиться с волнующей его проблемой. Но зачем оповещать об этом весь мир? Пусть даже всего в двух экземплярах. И еще одно: сам понимал, что неважнецки справляется с такими кусками. Не его епархия. Да и неясная складывалась история. Скорее запись состояния, нежели описание событий, которые до этого состояния довели. Ошметки какие-то. Скучные. Неинтересные. Не нравились ему. Зато куски, где воспроизводились встречи, пейзажи, разговоры, анекдоты и т. д., — другое дело. Не скучно. Да. «Только на них сосредоточиться», — подумал и снял книгу с полки.]