Фрэнк Маккорт - Прах Анджелы

Наступает август, и мне исполняется одиннадцать. Я лежу в больнице уже два месяца и не знаю, выпишут ли меня к Рождеству. Медсестра из Керри говорит мне, что нечего жаловаться — Бога благодарить должен, что вообще жив остался.

— А я и не жалуюсь, просто хочу узнать, буду ли я дома к Рождеству.

Она не отвечает, говорит только, чтобы я вел себя хорошо, не то ко мне придет сестра Рита, и тогда я стану как шелковый.

В мой день рождения приходит мама и передает мне две плитки шоколада и записку от соседей, в которой они желают мне скорейшего выздоровления и возвращения домой и пишут, что я — храбрый солдат. Медсестра разрешает мне поговорить с мамой через окно, а это трудно — окна высоко и мне приходится забраться на плечи к Шеймусу. Я говорю маме, что хочу домой, но она отвечает, что мне надо еще немножко подкрепиться, а там я и оглянуться не успею, как меня выпишут.

— Это здорово, что тебе уже одиннадцать, — одобряет Шеймус. — Почти мужчина, скоро бриться начнешь и с девушками гулять. Работа у тебя будет и станешь пинты распивать в пабе, как все мужчины.

Я лежу в больнице уже четырнадцать недель, и наконец сестра Рита сообщает, что меня выписывают и надо же какая удача — именно в день Святого Франциска Ассизского. Она говорит, что я был очень послушным пациентом, если не считать того происшествия со стихами и Патрисией Мэдиган, упокой Господи ее душу, и приглашает меня на рождественский обед в больницу. За мной приходит мама, но у меня такая слабость в ногах, что мы долго-долго бредем до автобусной остановки на Юнион-кросс.

— Не торопись, иди потихоньку, — велит мама. — Три с половиной месяца тебя ждали, а тут подумаешь, какой-то часок.

Соседи с Баррак-роуд и Роден-лейн радуются, что я вернулся, и говорят, что я настоящий солдат, и мама с папой могут мной гордиться. Мэйлахи и Майкл бегут мне навстречу и кричат:

— Ты чего еле ползешь? Ходить разучился?

Я иду и радуюсь солнышку, но дома на кухне сидит папа с Альфи на коленях, и вся моя радость куда-то исчезает, ведь это значит, что папа опять без работы. Все это время я был уверен, что он работает — мама так говорила, — и думал, что дома всем хватает еды и ботинок. Папа улыбается мне и говорит Альфи:

— А вот и твой старший брат из больницы вернулся.

Мама сообщает ему, что доктор велел мне хорошо питаться и много отдыхать и еще, что для восстановления сил мне нужно есть говядину. Папа кивает. Мама варит мне говяжий бульон из кубика. Мэйлахи с Майком смотрят, как я его пью. Им тоже хочется, но мама говорит:

— Вам нету, вы тифом не болели.

Еще она вспоминает, что доктор велел мне пораньше ложиться спать. Она пыталась вывести блох, но погода стоит теплая, их только больше развелось.

— От тебя им все равно нечем поживиться, — замечает она. — Кожа да кости одни.

Я лежу в постели и вспоминаю больницу: там простыни белые и их меняют каждый день и ни единой блошки не водится. Еще в туалете можно было сидеть и читать книжку, пока кто-нибудь не придет проверить, жив ли ты еще там. И ванна с горячей водой — лежи себе сколько хочешь и декламируй:

Я повторяю эти слова много раз и засыпаю.

Утром Мэйлахи с Майклом собираются в школу, а мне мама разрешает спать дальше. Мэйлахи в пятом классе, он учится у мистера О’Ди и всем рассказывает, что готовится к конфирмации по толстому красному катехизису, и мистер О’Ди рассказывает им все про благодать и Евклида и про то, как англичане восемьсот долгих лет измывались над ирландцами.

Мне не хочется лежать в постели. Деньки в октябре стоят погожие, и лучше сидеть на улице и смотреть, как солнце закатывается за стену напротив нашего дома. Майки Моллой приносит мне книги П. Г. Вудхауса, которые его папа берет в библиотеке, и я прекрасно коротаю дни с Укриджем, Берти Вустером и Муллинерами. Папа разрешает мне почитать его любимую книгу «Тюремные записки» Джона Митчелла про великого ирландского революционера, которого англичане услали на Землю Ван-Димена в Австралии. Англичане разрешают ему свободно разъезжать по Земле Ван-Димена, если он даст слово джентльмена, что не попытается сбежать. Он дает такое слово, но потом ему устраивают побег на корабле, так он идет в магистрат к англичанам, сообщает, что сбегает, вскакивает на коня и уезжает в Нью-Йорк. Папа говорит, он не против, чтоб я читал глупые английские книжки П. Г. Вудхауса, главное — не забывать тех, кто сражался и умер за Ирландию.