Александр Иванов - Записки анастезиолога

– Мужики, почем у вас персики?

– Да мы персиками не торгуем…

– А чем?

Мысль работает быстро:

– Да у нас картошка, а тебе чего, персиков надо?

– Ну. Жена персиков хочет, на рынок послала. Не видели, кто тут продает?

– Был тут один, не знаю, продал или нет, только нажрался, сука, вон он там лежит. Иди спроси.

Мужичок заходит в парадняк, начинает трясти бомжа:

– Эй, ты, персики остались?

– Да остались у него, – фельдшер поддерживает тему, – сам видел. Ты дай ему по морде, пусть просыпается, работать надо.

Слышно, как мужичок старается в парадняке, лупит бомжа по щекам:

– Давай, сука, просыпайся, мне персики нужны.

Минут через пять выходит весь в дерьме. Теперь от него воняет не меньше, чем от бомжа.

– Да нет, говорит, нет у него персиков.

Тут до мужичка доходит, что мы не продавцы, а скорее «Скорая помощь».

– Мужики, а чего вы меня наебали? Из-за вас весь в дерьме перемазался.

– Да никто тебя не наебывал, сами днем заезжали, видели, как этот персиками торговал. Ну а раз один хер ты весь в дерьме, помоги нам его в машину затолкать.

Мужик вытаскивает тело на улицу, мы расстилаем на асфальте кусок полиэтилена. Всегда имел при себе на такой случай. Заворачиваем в пленку, перевязываем. Сверток получается относительно чистый, заталкиваем его на носилки.

– Спасибо, мужик! Мы тебе утром мешок персиков купим.

– Да идите вы, мне сейчас персики нужны.

– Ну извини, сейчас нет.

В больнице в приемном отделении бросаем сверток в джакузи, где бомж, как ему и положено, находит свою смерть. А уж от чего, утонул или не перенес утрату своих вшей и опарышей, не ведомо.

Прошу заведующего:

– Слушай, мне надо в отпуск.

– С чего вдруг? Не сезон.

– Пора. Нервы. Тут на меня жалоба наверняка придет, извини, не сдержался.

– От кого?

– Да был вчера один гоблин. Вместо «Здравствуйте», он мне сразу конкретно заявляет: «Я тут вас, блядей, уже больше часа жду, а вам все похую! А у меня проблемы!» Я ему вроде спокойно ответил, мужик, если ты идешь к блядям, то им о своих проблемах рассказывать не надо. Ты в бордель идешь не мозги трахать. Ну тут чувачок раздухарился, жалобу, кричит, на вас напишу. Пиши, говорю, пиши. Лучше сразу на имя президента. Ему как раз сейчас до тебя дело. Могу образец принести. Лежит у меня один такой, сохранил на память. Хочешь дам почитать? Начинается так: «Дорогой Дмитрий, черт, опять забыл отчество, тогда еще Медведев президентом был. Отец родной! Спаси нас от того геноцида, что творится в районной больнице по отношению к самым убогим и социально незащищенным слоям населения…» И так листов на двадцать.

– Круто, талант. А кто писал?

– Какой-то приезжий козел, станичник из Ростовской области. Якобы мы его любимую тещу, девяностолетнюю старуху, тут заморили. Местные такого не напишут, им ссориться с нами ни к чему, еще встретимся. Я все удивлялся, неужели донская земля родила еще одного писателя-самородка?

– А с бабкой-то чего было?

– Да ничего, инсульт. Ну померла бабанька и померла, тут бы все без вопросов. Только дело было на праздники, пока этот мудак бумажки собирал, от вскрытия хотел отказаться, три дня прошло. Он бабку собирался в Ростов отвезти, похоронить, гробешник привез в багажнике, в своем универсале, ну если так можно назвать его раздолбанную «четверку». Короче, история до морга не дошла, никто труп не забрал, и бабка так в подвале у нас три дня и пролежала. А там тепло, сам понимаешь, крысы. Мишка-ретушер потом долго над ней работал, нос заново смастерил, крысами съеденный. И уши. Матерился, ё… Не знаю, из чего он его сделал, из пластилина, что ли, слепил, но чувак пишет, что нос в дороге отвалился. Для родни лишний стресс. Конечно, тебе смешно. Но нам тогда совсем не смешно было, после этой жалобы главврача сняли, нормального. Правда, снять давно хотели, все искали повод, вот повод и нашелся. И всем врачам, кто в этой жалобе был упомянут, с кем родственники столкнулись, от начмеда до дежурного терапевта, всем по выговору. Вот тебе сила художественного слова. Но самое смешное было, что бабку-то зачехлил непосредственно я. Мне тогда с утра в реанимацию закатили это агонирующее тельце, терапевт попросил взять, чтобы в палате оно никому не мешало. Я родне сказал, все сделаем, все, что возможно, ну и понятно, каталочку в конец коридора откатил, пусть там полежит, поправляется. Мог бы, конечно, ее на вентиль посадить, ну пожила бы еще бабулька денек-другой, а толку? Подождал с полчасика, кофе попил, покурил, к родственникам выхожу, говорю, извините, не смогли… Объяснил, что поздно. И ко мне абсолютно никаких претензий, потому что главное у нас – это чуткое отношение к населению. А вчера не удержался, урода на хуй послал. Давай подписывай заявление. Отнесу в отдел кадров.