Александр Иванов - Записки анастезиолога

Отнес заявление, оставил секретарю главврача. Подпишет. Возвратился, делюсь обидой:

– Подписали мне отпуск, только представляешь, спрашивают, а не хотите ли в отпуске в санаторий съездить? Я тут на Алтай с друзьями собрался, с такими же отморозками, как и я. Хотели по одной из рек сплавиться. А мне в санаторий? Неужели пора?

– А в какой предлагают?

– Так бы в какой интересный, а то, говорят, у нас в Старую Руссу есть путевки. А что мне там делать? Потроха лечить? Так вроде потроха у меня еще здоровые. И потом, я там как-то был. Проезжал мимо, на Валдай, зашел по парку погулять. Не понравилось. Женщины там какие-то мрачные сидят у фонтана, измученные гастритами и всякими там дискинезиями желчных путей. У многих наверняка изо рта пахнет, не люблю я этого. Не, говорю, мне если в санаторий, то какой-нибудь неврологический, там, где всякие дистонии у молодых лечат, разные неврозы. Вот это то, что надо, вот там можно отдохнуть. Но нет, в такие санатории путевок нету, желающих, говорят, много. У многих женщин дистония. Ну и пусть едут, только как они тогда там одни отдохнут?

– Слушай, а есть еще вариант. В кардиологический санаторий у нас в больнице путевки пропадают, селяне отказываются, им сейчас огороды копать. Оформим тебя на недельку в больницу, якобы со стенокардией, потом поедешь в санаторий, на Черную речку. Там нормально. Бухают там, правда, сильно, так что ты смотри, не увлекайся.

– Знаю. У всех мужиков после инфаркта первый вопрос: «Доктор, а выпить я теперь смогу?» Нет бы спросил кто, а смогу ли я играть в гольф или путешествовать на яхте? Ни разу не слышал.

– Давай, там и молодых много. Тут анекдот был, мы одного нашего знакомого отправили после инфаркта, заходил он на днях, благодарил. Он там так оторвался после двух клинических смертей, подругу себе завел. Молодец. Все, говорит, хорошо, только она после операции, клапан у нее искусственный, стучит громко, спать мешает. Жена его еще потом приходила, на нас жаловалась, семью, говорит, разрушили, сволочи. А зимой, согласен, там скучно. Зимой там одни старухи, в основном из Псковщины. Выкопает такая бабушка свой картофель, соберется в Питер, детей навестить, а те ей: «Мама! Как мы рады! А вот тебе и путевочка, заодно ты у нас и сердечко подлечишь». И на три недели ее туда. Срок подходит, заедут, еще три недели оплатят. И так до весны. А в марте ходит такая бабуля удивленная по санаторию, вот уже скоро домой ехать, картошку сажать, а я еще внуков не видела. Зато приедет в деревню, вот будет разговоров, ой, девки, я надысь в Питер съездила, а дети-то, дети у меня какие заботливые, в санаторий мне путевку купили, подлечиться.

– Нет, думаю, мне пока еще рано. Что я, новую байдарку зря покупал?

Трудно понять материнское сердце.

Районная пресса скупо освещает драматическое событие: Мужчина ударил ножом мать и гостя, после чего поджег дом.

Не отражен в статье драматизм ситуации, внутренняя трагедия персонажей, которая привела к столь страшным последствиям. Будучи непосредственными свидетелями, немного дополним.

Юноша не любил свою дачу. Трагедия для семьи огородников, для тех, кто с упорством параноиков роет себе могилу на своих грядках. Для тебя ведь старались, сынок, строили, приезжай, банька, огородик. Отдохнешь. А то мы все здоровье на участке оставили, папаня твой, царство ему небесное, до срока помер. Хоть и не молод был, на двадцать лет постарше супруги, но ведь мог бы еще. А ты, неблагодарный, не ценишь родительской заботы. Но не лежала у подростка душа к садоводству, не увлекался он выращиванием цветов и овощной культуры.

Наконец, к радости мамаши, сын собрался навестить ее на даче. Может, случайно, может, знал, что застанет ее там с новым супругом. Маманю почему-то бросает в крайности. Покойный муж был старше лет на двадцать, нынешний супруг на двадцать лет моложе. Понятно, возраст, чуть за пятьдесят. Еще есть шанс наверстать упущенное. Радость встречи, на столе огурчики, укропчик, все свое, с огорода, своими руками выращено. Ну и все остальное, что в таких случаях полагается. Далее как в протоколе, после совместного распития на фоне внезапно возникших неприязненных отношений и т. д. Короче, сынок вырубает молодого отчима ударом ножа в грудь. Ударом, надо сказать, весьма и весьма достойным. Центурион Лонгин не смог бы не одобрить и не позавидовать. Место удара, ход раневого канала абсолютно соответствуют его знаменитому удару. Но если верить преданию, центурион ударил привязанного к столбу человека не кухонным ножом, а тяжелым копьем. А стокилограммовое тельце нашего мученика было вполне подвижно и пыталось отразить атаку. Все любопытные почему-то обращали внимание на руки жертвы, но следов гвоздей среди множества порезов никто не заметил. И нож был приготовлен заранее, заточен, рассек кожу не хуже скальпеля. Однако новый папа выжил. Пройдя через кровопотерю, шок, клиническую смерть, возвратился на землю. Возвратился идиотом, хотя никто пока не знает, каким придурком он отлетал на небеса. Затем пришла очередь мамаши. Ей незатейливо вспарывается живот. Ну и по мелочи, руки, разрезанная почка. И заключительный штрих – надо поджечь дачу. Дом долго не разгорался, с бензинчиком дело пошло веселей. Одна беда, у парня остались сильные ожоги на руках. И еще он не успевает закрыть дверь, мешает огонь.