Росен Босев - Дни, что нас сближают

В коридоре, пахнувшем пылью и крашеными полами, наступила тишина, потом послышались тяжелые шаги, толпа расступилась — и директор оказался в центре.

— Мы построим не только студию, Куновский. Ребятам нужна столовая, общежитие…

Инспектора спрятали блокноты, директор открыл двери своего кабинета и пропустил их вперед. Куновский со жгучей злобой смотрел им вслед.

И тут вдруг ребята поняли — они полюбили Гарванова. Может быть, дело было в его легендарной славе или их проняла его тяжелая неуклюжая походка, застарелый кашель и улыбка? Они поняли и другое — кто́ против него. И готовы были со всей своей ребячьей наивной верностью помочь ему.

Синее воронье рыскало по лесам и вырубкам, забиралось в ложбины между тутовыми холмами и граяло в широких долинах. А следом долетали слухи и про Ивана Гарвана: вот он появился тут и связал двух полицейских, а там разогнал целый взвод солдат; пока его искали в Пеловской пади, отряд Ивана реквизировал брынзу у Мургавцевых в Каба́ре. Шпионы совали носы за каждый плетень, а Гарван шел от села к селу. Полиция в страхе и злобе попросила в помощь солдат, преследовала отряд днем и ночью. Села завернулись в зимние кожухи и притаились, холод вымел улицы — полиция с солдатами обложили Черникову долину, а Гарван скрывался там. Переворошили листья, прострелили насквозь деревья, вычерпали воду из колодца, даже месяц пулями изрешетили — и, окоченевшие, ни с чем вернулись в Росново.

А в корчме, привязанный к балке, трясся сельский староста. Околийский лично отвязал его и, сообразив, что Гарван был в корчме и даже речь держал, ударил одного из своих офицеров. Потом выхватил пистолет и только направил его на корчмаря, как увидел, что ведут к нему усатого стражника — в кальсонах.

— Господин начальник… — забормотал усатый, — как я после акции это… по большой нужде отлучился… И тут будто с неба что-то свалилось! Только я за ружье схватился — а Гарван тут как тут…

— Убью, скотина этакая! — набросился на него околийский и ногами его, ногами. А стражник кричит из-под ног:

— И говорит он мне: скажи околийскому, что народное войско приговорило его к смерти!..

— В карцер! В карцер скотину! — заревел околийский.

С этой ночи околийского всюду сопровождали два конных стражника и еще двое сидели с ним в кабриолете.

Иван Гарванов не забросил каменотесный молоток, подаренный мастером Цветаном в тот памятный сырой день, не забыл он и его уроков. Часто во время коротких партизанских привалов он недалеко уходил один, выбирал камень, ложился около него и мечтал. Потом ударял молотком — и откликалась душа камня… Тогда сердце его пело, радость витала над обрывами и рвами, проникала в тайные уголки лесов.

Был жаркий полдень — скошенные поля дремали в желтом мареве, деревья едва слышно шелестели, пугливые хлопья облаков гляделись в реку у заброшенного карьера. Иван, будто веселый и беззаботный ребенок, перебегал от камня к камню, постукивал по ним молотком и радовался их любовным голосам. Он и не заметил, как одолел скалу, и река блеснула между белыми вербными ветвями. На лугу, под стогом сена, он увидел девушку. Иван подошел поближе и узнал ее — это была Радка Куновская. Теплые воспоминания затрепетали в сердце Ивана, он улыбнулся, вздрогнули белые вербы, карьер запел тоненькими каменными голосами… Он медленно засунул молоток за пояс, где был револьвер. Радка читала книгу, улыбалась и казалась ему красивее, чем прежде. Тут и она увидела его — потного, улыбающегося, со спутанными вороньего крыла волосами и густыми бровями. Все потемнело вокруг, она уронила книгу и с ужасом глядела на Ивана.

Лицо у него запылало, радость застучала в ушах, тепло и сила наполнили до краев. Он приблизился и обнял ее за плечи.

Студеный ветер свистел в Радкиных волосах, она дрожала от страха и ненависти, и злые слезы катились у нее из глаз. Все тело Ивана покрылось холодным потом, руки обмякли и соскользнули с ее плеч. Он обернулся, на секунду прислушался к счастливой каменной песне и двинулся к вербам. Река остановилась, он нырнул в ее ледяные объятия, чтобы укротить бешеный бег горячей крови.

Радка все еще дрожала под холодной тенью среди мертвого темного луга. Она хотела крикнуть — батраки работали поблизости, — но голос ее замер в груди…

На утро следующего дня в села пришла радостная весть — околийский начальник убит. К вечеру полиция расклеила повсюду объявления с фотографией Гарванова и обещанием заплатить большие деньги тому, кто видает его, живого или мертвого, в руки властей… Крестьяне читали объявления, оглядывались по сторонам и, перешептываясь, тихо смеялись: