Мартин Эмис - Беременная вдова

Он промаршировал до конца, повернулся, отмерил три длинных шага и опять повернулся. Последовало двухшаговое наступление, пружинистый подскок (с жеманно навостренной правой ногой). И, словно снаряд, катапультированный осадным орудием, Адриано с раздирающим звоном взвился к солнцу. В какой-то момент, на полпути вверх, мелькнул тревожный, распухший взгляд, но тут он подобрался, сложился в комок, изогнулся и исчез со всплеском едва слышным — вдох, глоток.

— Слава тебе господи, — сказала Лили.

— Да, — подхватила Шехерезада. — Я думала, он промахнется. А ты разве нет?

— И врежется в бетон на той стороне.

— Или в кабинку. Или в парапет.

— Или в башню.

Прошло еще двадцать секунд, доска перестала трястись, и они вчетвером спонтанно поднялись на ноги. И уставились на бассейн. Поверхность почти не взволновалась от таранного прыжка Адриано, и видно им было одно лишь небо.

— Что он там делает?

— По-вашему, все в порядке?

— Ну вот, он и вправду на мелком конце приземлился.

— Все равно, падение было что надо. Крови не видно?

Прошла еще минута, и цвет дня успел перемениться.

— Там что-то виднеется.

— Где?

— Пойти посмотреть?

Адриано вырвался наружу, словно крэкен [32] Крэкен — мифическое морское чудовище. , с потрясающим фырканьем и потрясающим махом своей серебристой челки. Причем маленьким он отнюдь не выглядел: как он колыхал целый бассейн, молотя руками, двигаясь взад и вперед, как он взбивал целый бассейн своими золотистыми конечностями.

И все-таки это была правда — то, что произнесла Лили в темноте той ночью. И Кит задумался, как этим двоим это удается. Все время, пока шли обед, чай, напитки, карты, Шехерезада с Адриано ни разу не стояли на ногах одновременно.

Когда они пытались заснуть, Кит сказал:

— У Адриано член хуевый. В смысле, хуйня сплошная, а не член.

— Это ткань такая. Или просто контраст размеров.

— Нет. У него там что-то подложено.

— М-м. Как будто он туда вазу фруктов высыпал.

— Нет. У него там вертак.

— Да. Или ударные.

— Все дело в контрасте. Член у него — просто хуйня сплошная.

— А может, и нет.

— Все равно вид у него был бы глупый.

— Ничего глупого в большом члене нет. Поверь мне. Спокойного сна, — сказала Лили.

Дорогой Николас, думал он, бессонничая рядом с Лили. Дорогой Николас. Помнишь ли ты Импи? Конечно помнишь.

Дело было ровно год назад, в это же время, дом остался в нашем распоряжении на выходные, и Вайолет приехала раньше тебя, в пятницу днем, со своим новым дружком.

Вайолет-. «Кит, поздоровайся с Импи ».Я: «Здравствуй, Импи. Почему тебя зовут Импи?» Вайолет (в которой, как тебе известно, нет ничего агрессивного, ничего злонамеренного, ничего подлого): «Потому что он — имп отент!»

И мы с Импи стоим, не улыбаясь, а Вайолет тем временем заходится симфоническим смехом… Вскоре после того она вышла в сад с двумя стаканами фруктового сока.

Я: «Слушай, Ви . Не надо называть Импи — Импи». Вайолет: «Почему? Лучше обратить это в шуфку — скажешь, нет? А то у него комплекс разовьется».

Вот что в ее понимании значит быть современной. Ей было шестнадцать. Знаешь, мне часто хотелось, чтобы у меня была подружка, в точности похожая на нашу сестрицу. Идея, тебе недоступная. Блондинка, с мягким взглядом, белозубая, широкоротая, ее черты и их мягкие превращения.

Вайолет: «Ему нравится, когда его называют Импи. Ему это кажется смешно». Я: «Нет. Он говорит, что ему нравится. Он говорит, что ему это кажется смешно. Когда ты его начала так называть?» Вайолет: «В первую ночь ».Я: «Господи. А на самом деле как его зовут?» Вайолет: «Фео». Я: «Ну вот и зови Импи Фео. То есть Тео». Вайолет: «Как скажешь, Ки». Я: «Так и скажу, Ви».

Почему она до сих пор путает звуки «т» и «ф»? Помнишь ее перестановки? «Чедрак» вместо «чердак». «Помоту» вместо «потому». Навильное мороженое.

Я (решив, что надо пояснить свою мысль): «Сделай над собой усилие, Ви, и зови Импи Тео. Тебе надо его воспитать. Тогда, возможно, окажется, что нет никаких причин звать Тео Импи. Зови Импи Тео». Вайолет (довольно остроумно): «Может, мне звать Импи Секси?» Я: «Уже поздно. Зови его Тео». Вайолет: «Фео. Ладно, попробую».

И у нее отлично получалось. Ты хоть раз слышал, чтобы она назвала Импи Импи — в тот вечер за ужином, весь следующий день? Сам я питал в отношении Импи большие надежды. Худощавый, трепетный в духе Шелли, с беззащитными глазами. Так и представляешь себе, как он декламирует или даже пишет «Озимандиас» [33] «Озимандиас» — поэма П.-Б. Шелли. . Импи виделся мне некоей силой добра. Потом наступило воскресенье.