Сергей Носов - Дайте мне обезьяну

Так доносила разведка.

Косолапов пожалел женщину.

– И здесь в шкафу скелет. Куда ни сунься, везде скелет в шкафу…

В Синем Доме собирался Малый Совет.

Позвонила Несоева, спросила, что говорить, к ней пристают корреспонденты. Богатырев сам приехал.

– Жалко Глебушку, – расчувствовался Богатырев, угостив всех сигаретами, – мы ведь с ним в одном санатории отдыхали, язву лечили, и он, и я…

– Только не рассказывайте никому про свою язву, – сказал Косолапов с нескрываемым раздражением.

– Да, да! – опомнился Богатырев. – Вот вы меня все женить собираетесь, а видите, как женатому-то…

Косолапов не стал отвечать.

После обеда о засекреченной записке знал весь город.

«Монолит» пребывал в растерянности. Попробовали заикнуться о политическом убийстве и сразу же осеклись. До самого вечера воздерживались от комментариев. Наконец Благонравов, лидер блока, собрал пресс-конференцию. Случившееся назвал «нашей общей трагедией». Рассказал, каким был замечательным человеком Глеб Матвеевич – скромным, честным, ранимым, тонкой организации души. Он не терпел фальши. Переживал клевету… «Монолит» сегодня един как никогда, пусть это знают все. Дело Матвеича не умрет. Не радуйтесь, враги прогресса! Необходимо Заозерную улицу переименовать в улицу Шутилина. Улице Шутилина быть!

К этому времени в штаб «монолитов» уже пришла большая часть соболезнований. Ждали из Мос квы – от именитых соратников.

В официальных соболезнованиях конкурентов подчеркивалась неповторимость и незаменимость Шутилина, о нем говорилось как о «невосполнимой утрате», а в послании, составленном Тетюриным, покойный именовался «совестью блока».

Таким образом давалось понять, что, лишившись Шутилина, блок «Монолит» остался без совести. Что теперь без Шутилина «монолиты» – ничто.

– Он всегда искал дешевой популярности, – передают слова Костромского.

И верно, индекс упоминаний Шутилина, на зависть другим кандидатам, подскочил необыкновенно. О поступке Шутилина как об удивительном штрихе здешней предвыборной борьбы сообщили даже в новостях по федеральному телевидению.

Ну, это совсем уже лишнее, подумал Тетюрин. Нескладухи какие-то. Пора бы и остановиться Григорьеву.

Он обнаружил, что его сознанием овладевают голоса. Идет по улице Тетюрин, а в голове:

– …что касается богатыря, тут проблема поступка… Необходимы поступки… Будем их моделировать… В прошлом, настоящем и будущем… В прошлом – важнее всего, потому что сегодня мы должны иметь уже результат… А где результат?… Надо искать, надо исследовать… В крайнем случае определим нечто как результат деятельности Богатырева… Таким образом, надо определить нечто… Как результат.

Отдохнуть, отвлечься; это симптом.

Он пошел смотреть на животных. Зверинец находился в южной части парка за высоким зеленым забором.

Понравились дикобраз, енот-полоскун и собакоголовый удав.

Неподвижный крокодил торчал из воды; в зубах у него была мертвая крыса, он ее не глотал и не выплевывал.

Все обитатели зверинца были действительно московскими гастролерами, одна лишь обезьяна, утверждалось табличкой, доставлена из петербургского зоопарка.

– Здравствуй, земляк, – сказал Тетюрин.

Гамадрил был похож на старого больного гомосексуалиста, зачем-то прикинувшегося обезьяной; он смотрел на Тетюрина умными и печальными глазами, словно хотел сказать: мастера культуры, вы с кем? Тетюрину стало нехорошо от этого взгляда. Он отошел от клетки и купил мороженое «Сверчок» здешнего производства.

Еще не похоронили Шутилина, а Богатырева уже превратили в посмешище.

Локти кусать был готов Косолапов. Дело касалось перспективы свадьбы.

Прием, примененный против Богатырева, в кругах, близких Косолапову и Гречихину, именовался открышкой.

Открышка – это малоубедительное опровержение несуществующего слуха. Совсем не обязательно затрачиваться на организацию необходимого слуха, можно инициировать его, действуя от противного – путем якобы опровержения. Согласно теории, причина и следствие в случае с открышкой взаимоинвертируются. Собственно слуху, причем актуально животрепещущему, предшествует его же опровержение.

В отличие от актов прямого высказывания, например, от точечных бесспорных обвинений или широкомасштабных клеветнических атак, открышка всегда действует на умы опосредованно: через естественное недоверие к неестественным аргументам защиты.