Владимир Кунин - Интердевочка

- Папа, помоги. Там мама по «большому» в туалет хочет. А у меня Стасик. И Димка плачет…

Из меня словно воздух выпустили. Я обессилено плюхнулась на стул. Кося на меня глазом, отец выскочил из-за стола и, жалко улыбаясь, суетливо проговорил:

- Одну секундочку… А то, знаете, она под себя ходит… Потом убирать, белье замачивать. Вы уж извините меня, пожалуйста.

- Ладно, - сказала я и встала из-за стола. - Я привезу вам то, что вы просите. Мне на это нужно несколько дней.

- Хорошо, хорошо… - забормотал отец, и мне показалось, что в эту секунду ему гораздо важнее немедленно бежать к жене, чем получить с меня деньги. - Пройдемте, пожалуйста.

Уже из коридора он прокричал в комнату:

- Люсенька! Секундочку!.. Я только товарища из собеса провожу!

- Где?! Где я ему достану столько денег?! - орала я уже в состоянии истерики Кисуле и Гулливеру.

Десять минут назад я примчалась к ним на «хату», которую они на паях снимали у уехавшего инженеришки.

Девки ходили по квартире немытые, нечесаные после бурной «рабочей» ночи и долгого дневного сна. «Хата» была, как и все «хаты», предназначенные для свиданий проституток с клиентами: отдельная, однокомнатная, почти без мебели, с большой и низкой тахтой, или, как говорят, «станком», журнальным столиком и обшарпанным креслом. Зеркало у тахты, на стене японский календарь с голыми девочками; ванная с облупившимся кафелем и лучшей косметикой мира, около треснувшего унитаза рулон американской розовой «пуховой» бумаги. Загаженная пятиметровая кухня с двухконфорочной плитой вся уставленная бутылками из-под всех возможных и невозможных напитков. Валяются пустые банки из-под пива «севн-ап», «швепса» и «джинджер-эля»…

А в изголовье тахты обязательный двухкассетный «Шарп» с набором самых современных пленок.

- Погоди, не ори, - сказала Кисуля. - Сколько нужно?

- Три! Три штуки он запросил!.. - крикнула я в ярости.

- Мог бы и больше, не ты первая, - тихо сказала Гулливер и показала глазами на Кисулю.

- Помоги, Кисуля!.. - взмолилась я.

- Что же, у тебя «капусты» нет? - не поверила мне Кисуля. - Ты же последний год молотила, как лошадь.

- Откуда. Я же не жмусь, как ты. Да, у меня было одиннадцать штук! Так четыре я тебе отстегнула за шубу, две себе оставила на жизнь, а пять положила в сберкассу на мамино имя, чтобы она потом без денег не сидела, когда меня здесь не будет! И все! И наличманом у меня сегодня полторы и хрен с прованским маслом!.. С материной книжки мне теперь не снять, в больнице ни у кого рубля лишнего нет. А нужно еще три тысячи доставать. И жить до зимы!..

- У меня денег нет, - твердо сказала Кисуля. - У меня все в облигациях трехпроцентного займа, а через две недели розыгрыш. Я не могу рисковать.

- Гулливер! Симка!.. Ну, поскреби по сусекам, - униженно попросила я. - Выберусь «за бугор» - сочтусь…

- О чем ты, Танька! У меня все в валюте, я уже сколько не сдавала ее. Одного моего приемщика уголовка замела, сама сижу - трясусь. Второй - вот-вот загремит. У меня «деревянных» - кот наплакал. И на машину внесла - четыре сверху пришлось кинуть. Да разве я…

- Что делать, девки? Что делать? - Я была в полном отчаянии.

- Что ты дергаешься, как свинья на веревочке? - Жестко сказала Кисуля. - Чего ты побираешься? Сама заработать не можешь? Выставка медицинского оборудования со всего мира приехала, пушники на аукцион собрались, работы в городе навалом, а ты тут казанскую сироту разыгрываешь?! Дерьмо собачье! Чище всех хочешь быть? Замуж вышла?

- Ты в своем уме?! - закричала я. - Один привод, и для меня вообще все накроется!..

- Кто тебя просит по гостиничным номерам шляться? Бери ключ от «хаты», плати нам полтинник в сутки и молоти себе на здоровье. Что для подруги не сделаешь…

Гулливер ошарашено взглянула на Кисулю, сказала:

- Девчонки, я пойду на кухню, кофейку замостырю…

И смылась. Меня снова брали за глотку. Теперь - подруги.

- Значит, с меня полсотни в день? - усмехнулась я. - А в месяц за «хату» двести?

- Двести пятьдесят, - холодно поправила меня Кисуля. - У тебя же экстренный случай. Дорога ложка к обеду.

- Кому я валюту потом сдам? Я уж все концы растеряла…

- Валюту я у тебя сама приму в лучшем виде, - рассмеялась Кисуля.

- Господи… Что же я маме скажу, Эдику?

- Скажешь, что тебя как образцовую медицинскую сестру срочно забрали на десятидневные военные сборы. Тем более что это будет почти правда.

В интуристовском крыле аэропорта Эдика провожали мама и Лялька.

Лялька глазела по сторонам, а мама горячо говорила Эдику: