Хантли Фицпатрик - Моя жизнь по соседству

– Иметь вас в штате одно удовольствие. У вас невероятная трудовая этика. Очень не хотелось бы, чтобы вы увольнялись так импульсивно. Может… сложилась деликатная ситуация, из-за которой вам неприятно находиться в клубе? Это новый спасатель? Он заигрывает с вами неподобающим образом?

Меня разбирает истерический хохот, но в больших карих глазах мистера Леннокса, из-за волнения кажущихся еще больше, искренняя тревога.

– Может, мне нужно с кем-то поговорить? – не унимается он. – Не хотите облегчить душу?

Если бы вы только знали!

Буквально секунду слова теснятся у меня на языке. По вине моей матери едва не погиб отец парня, которого я люблю. Я разбила сердце тому парню и никому не могу об этом рассказать. Моя лучшая подруга возненавидела меня за один поступок, и я не могу наладить с ней отношения. Я уже не понимаю, кем считать свою маму, я не узнаю себя, да и вообще все ужасно.

Представляю, как воспримет это мистер Леннокс, переживающий даже из-за того, что не знает, когда именно привезут доски. Нет, откровенничать нельзя.

– Дело не в работе, – вздыхаю я. – Просто я больше не могу находиться в клубе.

Мистер Леннокс кивает:

– Я принимаю ваше заявление с большим сожалением.

Я благодарю мистера Леннокса, разворачиваюсь, чтобы уйти, но он меня окликает:

– Мисс Рид?

– Что?

– Я искренне надеюсь, что вы не бросите плавание. Ключ оставьте. Наше соглашение о тренировках в силе.

– Спасибо! – благодарю я, понимая, что мне сделали подарок, и ухожу, пока не сказала лишнего.

Распорядка дня у меня больше нет – не нужно идти на работу ни в закусочную, ни в водно-теннисный клуб, ни к Гарреттам. Дни и ночи сливаются воедино. Ночами мне не спится, я бесцельно брожу по дому либо смотрю фильмы по каналу «Лайфтайм», героиням которых еще хуже, чем мне.

Почему я не звоню сестре? Отвечу: я звоню. Конечно же звоню. Трейси знает ситуацию изнутри, знает маму, знает меня. Но когда я звоню, происходит следующее: включается автоответчик. Я слышу хриплый голос Трейси, ее глуховатый «из самого пуза» смех, такой родной, такой далекий. «Вы меня достали. Хотя, пожалуй, нет. Что делать, знаете. Выкладывайте! Может, я и перезвоню». Я представляю Трейси на пляже. Голубые глаза щурятся на солнце. У нее беззаботное лето, которое она, как сказала маме, заслужила. Телефон в кармане у Флипа или отключен, потому что… А почему бы и нет? Это их прекрасное лето. Я открываю рот, чтобы оставить сообщение, но тут же закрываю телефон.

Что самое поразительное? Прежде мама замечала и крохотные пятна у меня на блузке, и недостаток кондиционера на волосах, и малейшее изменение привычек: «Саманта, ты же любишь перед работой смузи. Почему сегодня съела тост? Я читала, что если подросток меняет привычки, то, возможно, пристрастился к наркотикам». А сейчас? Даже запах марихуаны из моей комнаты не остановит шквал записок на стикерах, которые в последнее время стали основной формой общения. «Пожалуйста, забери из чистки мой шелковый костюм и перед сном поставь будильник».

Я бросила всю работу и стала затворницей, а мама не замечает.

– Милая, ты очень вовремя! – радостно восклицает мама, размахивая ножом для снятия цедры, когда я заползаю на кухню в ответ на ее записку: «Эй, Саманта, мне нужна твоя помощь». – Я как раз показывала этому замечательному человеку, как делаю лимонад. – Вас ведь Куртом зовут? – спрашивает мама мужчину, который сидит у кухонного острова.

– Карлом, – уточняет тот.

Я его знаю, это мистер Аньоли, фотокорреспондент «Горна Стоуни-Бэй». Он всегда снимает пловцов-победителей. И вот он у нас на кухне, завороженный мамой.

– Мы решили, что экспресс-репортаж из дома сенатора Рид отлично проиллюстрируют снимки о приготовлении лимонада. Этакий метафорический образ того, что она сделает с нашим штатом.

Мама поворачивается к плите и проверяет готовность сиропа, вещая мистеру Аньоли о том, что главное – лимонная цедра.

– Я пойду наверх, – говорю я и разворачиваюсь, чтобы уйти.

Может, если просплю лет сто, проснусь и ситуация изменится к лучшему?

Просыпаюсь я оттого, что мама трясет меня за плечо:

– Милая, нельзя спать целый день! У меня есть планы.

Мама выглядит как прежде: гладкий пучок, безупречный макияж, спокойные голубые глаза. У меня состояние противоположное тому, что было после первой ночи с Джейсом. Разве когда происходит что-то важное, это не отражается у человека на лице? У мамы не отражается.