Чарлз Браун: Эдгар Хантли, или Мемуары сомнамбулы

Издательский дом «Флюид ФриФлай» выражает благодарность Ивану Маету за помощь в издании серии

© Е. Пучкова, перевод, 2016

© ООО «ИД «Флюид ФриФлай», 2016

«…мы не можем не принести дань нашей признательности тому, кто умеет вызвать в нас столь сильные чувства, как страх и сострадание».

«Влияние творчества Ч. Б. Брауна на развитие американской готической традиции невозможно переоценить», «По эту сторону океана ни один американский писатель, кроме него, в бесспорных классиках не ходит».

«Сила романа Брауна не в нагнетании ужасов, а в углублении готического метода с помощью философских, психологических и моральных размышлений».

«Браун был первым, кто внес важный вклад в развитие жанра готического романа. Он ясно видел возможности в использовании готического романа как механизма для изучения психологических проблем и сразу же нашел свой способ соотносить душевное состояние героев с объектами внешнего мира».

Весьма лестные отзывы, коими общественность удостоила «Артура Мервина» [1], побудили автора продолжить диалог с читателем и представить миру еще одно свое творение.

Америка открыла новые перспективы естествоиспытателям и политикам, но «певцы человеческих душ» пока редко обращаются к американской тематике. Наша страна, сильно отличающаяся от старушки Европы, способна дать пытливому уму немало пищи для размышлений – достаточно проявить лишь толику любопытства. Этот разнообразный и неистощимый источник насыщает фантазию и воспитывает душу, а потому автор решил описать ряд приключений, возможных только в условиях нашей страны и связанных с весьма распространенным, но пока неразгаданным психическим недугом.

Во всяком случае, автор вправе вменить себе в заслугу стремление заинтересовать читателя и привлечь его симпатии средствами совсем иными, нежели те, которыми пользовались предшественники. Наивные суеверия, давно изжившие себя нравы, готические замки, несбыточные фантазии и вызывающие манеры – все эти атрибуты уходящего века пусть остаются в прошлом. Ведь нам куда ближе противостояние с индейцами и всевозможные опасности, подстерегающие путника на Диком Западе, – для уроженца Америки было бы непростительно обойти это своим вниманием. Сей живительный источник и вдохновил автора снова взяться за перо, дабы ярко и достоверно изложить на бумаге мысли и чувства, навеянные нашим новым миром, а насколько удалось это сделать, предоставляю судить свободомыслящему и беспристрастному читателю.

Итак, мой друг, я приступаю. Преодолев приступы неуверенности и шквал удивления, я готов исполнить свое обещание. Теперь я свободен от беспокойства и внутренней дрожи. Драма подошла к подобию развязки, и события, отвлекавшие меня, дали мне передышку.

До сих пор я просто не смог бы совладать с пером, не сумел бы справиться со своими чувствами и абстрагироваться от сцены, перманентно маячившей перед моим мысленным взором. А пытаясь забежать вперед, я бы лишь удалялся от того, что составляло предмет моих опасений и надежд.

Но даже и теперь – могу ли я поручиться, что волнение не помешает мне осуществить задуманное? Что я способен восстановить последовательность событий, избежав неясностей и путаницы? Что история, которую я собираюсь рассказать, снова не захлестнет меня и эмоции не затуманят повествование, дабы оно оставалось свободным и связным? И все-таки лучшего момента, чтобы начать, у меня не будет, я знаю. Возможно, время умерит мою горячность, вернет мне покой и равновесие, но для этого придется пожертвовать частью воспоминаний. Чем большую власть я обрету над словами, тем меньше смогу контролировать свои чувства. Чем более плавно и неторопливо поведу рассказ, тем труднее мне будет вспомнить все детали и изложить события в их взаимосвязи с необходимой ясностью и точностью.

О, почему мы так далеко друг от друга?! Будь Вы рядом со мной, я отложил бы бездушное перо в сторону и поведал бы Вам обо всем из уст в уста. Фразам, запечатленным на бумаге, недостает жизни, а в непосредственной беседе я восполнил бы жестами и взглядами то, что не в силах выразить словами. Увы, я знаю, что это невозможно. Заполнить лакуну живого общения мне не дано. Но и оставить Вас в неведении было бы оскорбительно по отношению к Вам. А потому придется довериться перу и почтовой службе, ибо только так я могу общаться с Вами.