Хантли Фицпатрик - Моя жизнь по соседству

– Я пойду с тобой, – предлагает Джейс, когда мы сворачиваем на кольцевую аллею. – Объясню, что это я виноват.

– Нет.

Фары «фольксвагена» высвечивают «лексус», припаркованный у дома. Это машина Клэя? Кого-то из спонсоров? Дверцу я открываю липкой от пота рукой и лихорадочно сочиняю приемлемую для мамы отмазку. Утром она была не в лучшем настроении. Если спонсоры не завалили ее деньгами, да и даже если завалили, мне конец. Войти нужно через главную дверь, ведь мама, вероятно, уже заглянула ко мне в спальню.

– Спокойной ночи, Джейс! – бросаю я и бегу, не оглядываясь.

Открываю дверь, но ее распахивают изнутри, и я практически падаю. Мама стоит у порога с перекошенным от злости лицом.

– Саманта Кристина Рид, – начинает она, – тебе известно, сколько времени?

– Комендантский час я нарушила. Просто…

Мама качает бокалом с вином, словно палочкой, по мановению которой я онемею.

– С тобой мы это повторять не станем, слышишь? Мне хватило проблем одной дочери-подростка, твоей сестры. Снова проходить через такое я не желаю, поняла?

– Мама, я опоздала только на десять минут.

– Дело не в этом! – Мама повышает голос. – А в том, что до такого доводить нельзя. Я от тебя ждала лучшего. Особенно этим летом. Я под колоссальным давлением. Мне сейчас не до твоих подростковых драм.

Можно подумать, кто-то из родителей планирует подростковые драмы и заносит себе в ежедневник: «Сара, что-то неделя чересчур спокойная. Наметим тебе расстройство поведения!»

– Это не драма, – парирую я, искренне веря, что это так.

Драма у нее самой. Драма у Тима. Порой кажется, что драма у Нэн. А Джейс и Гарретты… Скорее они полная противоположность драме. Они как лагуна, согретая летним солнцем, полная жизни и совершенно безопасная.

– Не спорь, Саманта! – рявкает мама. – Ты под домашним арестом.

– Мама!

– В чем дело, Грейс? – раздается голос и из гостиной выходит Клэй. Рукава рубашки у него закатаны, узел галстука ослаблен.

– Сама разберусь! – резко отвечает ему мама.

Клэю бы отскочить обратно в гостиную, как от пощечины, а он, судя по позе, успокаивается еще больше. Встает у двери, смахивает с плеча невидимую пылинку и невозмутимо говорит:

– Думаю, моя помощь не помешает.

Мама заведена так, что практически вибрирует. Вообще-то она деликатная и никогда не кричит на нас с Трейси, если есть хоть намек на посторонних. В таких случаях мы слышим лишь резкий шепот: «Поговорим об этом позже». Но тут Клэй, и ее рука взлетает пригладить волосы в глуповато-кокетливом жесте, который у нее появляется только при нем.

– Саманта нарушила комендантский час, – хмуро говорит мама. – Этому нет оправдания.

Вообще-то у меня не было шанса оправдаться, хотя, если честно, не представляю, что я сказала бы.

Клэй смотрит на свой «ролекс»:

– Грейси, с какого времени у вас комендантский час?

– С одиннадцати, – уже тише отвечает мама.

Клэй смеется. Смех у него низкий, бархатный.

– Одиннадцать часов летней ночью? Саманте семнадцать? Дорогуша, в таком возрасте комендантский час нарушает каждый. – Клэй подходит к маме, кладет ей ладонь на затылок и легонько сжимает. – Я лично нарушал. Уверен, ты тоже. – Его ладонь перемещается маме на подбородок и приподнимает его так, что она смотрит прямо на него. – Милая, сделай ей маленькую поблажку.

Мама смотрит Клэю в лицо. Затаив дыхание, я кошусь на своего неожиданного спасителя. Он подмигивает мне и одними костяшками подталкивает маму. В глазах у него нет и тени вины за то, что, как ему известно, я видела.

– Может, я погорячилась, – наконец говорит мама Клэю, а не мне.

Я задумываюсь о том же. Вдруг брюнетка подобрала бы элементарное объяснение?

– С кем не бывает, Грейси. Давай принесу тебе еще вина.

Клэй забирает бокал из маминых пальцев и отправляется на кухню, словно он у себя дома.

Мы с мамой так и стоим у двери.

– У тебя волосы мокрые, – наконец говорит она. – Помой их и нанеси кондиционер, а то высохнут спутанными.

Я киваю и поворачиваюсь к лестнице, но вскоре за спиной у меня раздаются мамины шаги. Я притворяюсь, что ничего не слышу, быстро поднимаюсь к себе в комнату и ничком падаю на кровать прямо в мокром купальнике и влажном сарафане. Матрас прогибается: это мама садится рядом.

– Саманта… зачем ты так меня сердишь?

– Мам, я не хотела… Я…

Она растирает мне спину, как растирала, когда мне, совсем маленькой, снились кошмары.

– Солнышко, ты не понимаешь, как сложно быть матерью, тем более матерью-одиночкой. Вас с Трейси я воспитываю интуитивно, без уверенности, что все делаю правильно. Вспомни, как Трейси воровала в магазине. Вспомни, как сама ты встречалась с тем парнем… Майклом, который, вполне возможно, принимает наркотики.