Михаил Чулаки - У Пяти углов

— Садимся, сколько горло надрывать! Объявляю конкурс: кто съест первый кусок!

— Я! — мгновенно вызвался гость. — Жрать хочется страшно! Как серому волку в базарный день.

— Господин, голодный гость — голубая мечта хозяйки!

Гость уселся перед тарелкой с романтическим парусником.

— О, здесь тоже голубая мечта — об алых парусах. Я недавно говорю нашему шефу: снимем фильм «Ветер в парусах мечты». Неважно о чем, я сам не знаю, о чем, но ради названия пойдут толпы. Всем страшно хочется мечтать!

— Это как у Чапека — помните? Неважно, о чем фильм, лишь бы назывался «На ступенях старого замка».

Все очень уместно сказал Крамер, но Вольту показалось, он торопится продемонстрировать гостю эрудицию.

Хорунжий поднял майонезную баночку — рюмок хватило только дамам и гостю:

Ну что, давайте за именинника!

— У нас же гость! Законы гостеприимства! — пискнула Веринька.

— Нет-нет, что вы, за именинника! — несколько даже кокетничая скромностью, запротестовал гость и первым чокнулся с Крамером.

Вольт, как человек за рулем, чокнулся квасом. Гость сразу заметил это и улыбнулся ему с дружеской укоризной:

— Видите, а одолжили бы нам свой ЗИС, сейчас бы праздновали без всякой дискриминации.

Вольт хотел было ответить так же дружелюбно, но его опередила Красотка Инна:

— Вольт Платоныч у нас непрерывно тренирует волю — как бицепсы.

— Ну а теперь за гостя, за гостя! — потребовала Веринька. — За неразрывный союз науки и искусства!

Ужасно она любит такие вот штампованные фразы, и произносит каждый раз так, будто сама только что изобрела.

Крамер сморщился и, как бы отмежевываясь от Веринькиных восторгов, чокнулся отдельно с Вольтом:

— За любовь, мастер. Всегда надо пить за любовь, только за любовь. Остальное — чешуя.

Вольт вспомнил крамеровскую божественную Татьяну и ответил с непроизвольно покровительственной интонацией:

— Что ж, попробуем за любовь.

Но Крамер не замечал этой покровительственности.

— Давай, мастер, дуй хоть свой квас. Кроме любви — ничего стоящего на свете — экси… экзистенциальный факт!

А ведь сорок лет человеку, есть интересные работы.

Вилли Штек, который не пропускал ни одного тоста, ничуть не опасаясь, что это помешает беглости пальцев, когда дойдет до мандолины, тоже расслышал и подхватил:

— За любовь? Давай! Слышь, Лиззи, за любовь! Чего ты сидишь как деревянная?

Кандидатка в третьи жены покорно выпила. Шумно вздохнула Верная Кариатида. А вокруг гостя ровно жужжал свой разговор. Но вдруг выделился резкий смех Красотки Инны:

— И ты хочешь фантастики?!

— Само собой. Сейчас только и снимать, «Ветер в парусах мечты».

— Так ты не знаешь, куда ты пришел, Андрей! Ага, наконец-то Вольт услышал: гостя зовут Андреем.

— Не знаешь, куда ты пришел. Да ты пришел в самое то место — научно-фантастическое! Потому что наука сейчас обгоняет любую фантастику, это написано в любой газете. Вот сидит наш Вольт Платоныч Комаровский — он скоро переделает всех нас по образу и подобию — не знаю только, чьему… Думаешь, фантастика? А ты бы поверил в пятьдесят первом году, что всего через десять лет человек в космосе? Сидели вон тоже молодые гении, закусывали бутербродами в рабочее время, поезда еще паровозы таскали, а у них на чертежах ракеты самые раскосмические! Кто бы тогда поверил, что всего через десять лет?!

А Красотка Инна — ораторша!

— Вот и у нашего Вольта Платоныча на чертежах заготовлены совсем другие люди — максимальные: поднимают тонну одной рукой и помнят наизусть всю энциклопедию плюс все романы Мельникова-Печерского. У нас стояли четыре таких вот томища — каждый убьет, если нечаянно свалится на голову. Я не стерпела, продала ради французской помады — очень выгодный обмен, я считаю… А те, которых Вольт Платоныч проектирует, они любые тома наизусть — и никакой фантастики, кроме прогресса… Вольт Платоныч, а знаете, что я иногда думаю? Подозреваю? Что вы на самом деле инопланетянин, под человека замаскированный. Очень хорошо замаскированный, только не совсем! Ну хорошо, не курите вы и не пьете ради здоровья, вон сидите с квасом и довольны. Но вы ведь и женщин не любите! Еще Пушкин сказал, что весь мир вращается вокруг женщин! И всякие подвиги вокруг них, и войны, и дипломатия, и путешествия на край света! Все ради женщин вращается. А вы, Вольт Платоныч, не вращаетесь. Вы вон уперлись в науку, вам она сама по себе интересна, а не покорить наукой мир ради любимой женщины! Потому я и думаю, подозреваю: вы — инопланетянин! На вашей планете нет женщин, там это как-то иначе устроено, потому как вас ни маскировали под человека, а этого вы почувствовать не можете! И жену взяли для маскировки, чтобы не заподозрили чего. Да какую! Я же видела, в ней ничего женского, она как доска. Или мальчик переодетый, такой же инопланетянин. Очень подозреваю. А потому вы придумываете новое устройство человека, что вам не нравится старое. Не нравится вам мое устройство! Вы бы устроили иначе — на месте господа бога. Вот и стараетесь переделать по образу и подобию — не знаю, чьему.