Михаил Чулаки - У Пяти углов

Невыносима была мысль, что Стелла сейчас бежит к другому. Слушает, что тот говорит, смеется. Если только слушает и смеется. Да кто ж вдвоем только слушает и смеется?!

Но кто-то — он неизвестный. Есть он или нет. Кого-то неизвестного пережить еще можно. Но Братька Михно — вот он весь, ненормально подвижный в суставах, как в одном японском фильме, там такой же пролезал в замок, в который не пролезть и не пробраться, так охранялся, — невидимка. И язык тоже ненормально подвижный. Уговаривает, что нужно раздеться только для искусства. Короче — артист. Или художник — одна братия. И кто такой рядом с этим Братькой Михно он, Федя? Придут оба к ней на день рождения… Вот где себя показать! Федя ей принесет такой подарок, такой подарок!.. Капусты у него хватит, не зря всякая домашняя аппаратура то и дело ломается, а люди-то почти все безрукие… Или нет, настоящий подарок — которого не купить. Ведь если Федя может купить какую-то вещь, то может и всякий другой, а вот придумать бы такой подарок, которого не купить!.. В атмосфере искусства она воспиталась, оказывается, коллекционер был ее дедушка… Вот и подарить!

Федя вспомнил картины в комнате Леонида Полуэктовича. Говорили, что среди них есть ценные, почти музейные. А теперь им все равно пропадать со всей обстановкой! Так зачем пропадать? Тем более, Леонид Полуэктович всегда любил Федю и, если бы не впал в маразм раньше времени, мог бы ему завещать — все это признают, даже Анторина Ивановна, а уж она-то завистливая тетка. Выходит, Федя и возьмет законно — в смысле, по справедливости. Отец, правда, не признает такой справедливости, и мочка не признает, — придется им не сказать, но все равно по справедливости. А бумажка с печатями отклеивается очень легко, даже смешно думать про эту бумажку! Вот такого подарка не сделает никакой Братька Михно — этот расщедрится, притащит какой-нибудь фирменный товар, но настоящая картина — всем фирмам фирма! Высший класс. Кто там есть у Леонида Полуэктовича? Отец говорил. Не Левитан, но похожая фамилия. Левитин? Что-то в этом роде. Но что настоящая музейная — видно сразу. Уж после такого подарка Стелла оценит его, поймет, кто настоящий: кто легко треплется или кто дарит такую картину!..

Уже в своем дворе Федя вспомнил, что надо было зайти в булочную рядом с остановкой: купить песку, вот что просила мочка! Чтобы ей не таскать, когда идет с работы и так нагруженная. Захотелось доказать себе, какой он замечательный сын, и Федя вернулся и взял сразу пять килограммов — надолго хватит. Доказал себе — ну и мочке тоже.

Мочка оказалась дома — правильно он угадал. С книгой на диване.

— А, явился — не запылился. Садись ешь скорей и звони.

— Чего звонить?

Сразу^подумал, что у Стеллы чего-нибудь переменилось, зовет догулять.

— В цех звони. Жить они без тебя не могут.

— Какой цех, когда воскресенье?!

В субботу бывает, что просят выйти, но чтобы вечером в воскресенье!

— Вот сам позвони и узнай, какой. Я тут без тебя работала автоматическим секретарем — только вручную: «Пришел ли Варламов? Не пришел ли Варламов?!» Или не звони, если не хочешь ехать, возьму уж грех на душу. Может, ты до утра гуляешь.

Что-то, значит, случилось. ЧП первой категории. У Феди и мысли такой не было — не позвонить, потому что ужасно интересно, что же такое случилось?! Он даже почувствовал благодарность к Стелле, что уехала по каким-то внезапным делам, а то балдели бы сейчас в Корабелке и не знал бы он, что какое-то ЧП. И здорово, что телефон оборвали именно к нему: не обойтись без Феди Варламова, а как же! Но и не хотелось показать мочке, что он как дурак рад бежать на работу в воскресенье вечером.

— Ну дают! Обрадовались: сели и поехали! А если и дома — не имеют никакого права!

— Так не звони. Уж возьму грех.

Слишком уж быстро мочка согласилась взять грех на душу. Когда никто не просит!

— Ну разве спросить, в чем дело. Если за двойной отгул.

Интересно, Алику тоже позвонили? Он-то в другом цехе — но, может, шухер на весь завод? Позвонить сперва Алику?

Федя так и решил — сначала Алику, но пальцы сами ошиблись, набрали цеховой код: он их зашифровал рядом на своей автоматике.

— А-а, Варламов, наконец! Здоров шляться! Нахал этот Сергер — Сергей Герасимович то есть.

— Ну даете! Я мог и до утра.

Федя огрызнулся, но по-настоящему не разозлился: на Сергера редко кто заводится по-настоящему — нахал, но мужик нормальный.

— А раз не до утра, бери ноги в руки да сюда. В смысле, будут тебе колеса поданы. Через пятнадцать минут «Волга» сорок семь тринадцать. Директорская. Давай, спускайся.