Равиль Бикбаев - Над пропастью по лезвию меча

Я представился. После короткой паузы, трубка без всяких нежностей сообщила, что Мария Анатольевна, меня не знает и знать не хочет, что, собственно говоря, и не удивительно, мало ли кто ее драгоценного начальника, желает оторвать от наиважнейших дел. — Охрана вас проводит на выход, — закончила разговор трубка, но не успела отключиться, как я заявил, — Мне у Марии Анатольевны, надо выяснить обстоятельства связанные с Ефимовым и с Торшиным. Это еще в семидесятые годы было.

— Семидесятые? — недоуменно спросила трубка, — но тогда нашей фирмы еще не существовало.

— Зато была милая девушка Маша! Ныне, в миру, ее зовут Мария Анатольевна Трофимова.

— Попробую спросить, — с любопытством ответила трубка, — ждите.

— Что с Торшиным? — жестким властным уверенным голосом спросила трубка, через минуту, — Он жив?

— Да.

— А вы кто такой? — холодно продолжила допрос Мария Анатольевна.

— Знакомый его, — пояснил я, — я только хотел спросить у вас…..

— Слушай сюда! Знакомый! — Властно прервала, меня, бывшая принцесса, — А катись ты вместе с Торшиным…, — тут Маша, такое завернула, что я сразу понял две вещи: первое — русский язык она не только по литературе знает, но и по «матушке» тоже; второе — катится мне надо как можно быстрее, во избежании печальных для меня последствий.

Я уже подкатывался к станции метро, как меня догнал охранник.

— Эй, знакомый! — позвал он. Я обернулся. Охранник вежливо, предложил, — Мария Анатольевна, приглашает вас зайти, — и вероятно повторяя слова и интонацию хозяйки, уточнил, — если считаете нужным.

«Все-таки баба, она есть баба, сколько ее вумен не зови, все равно любопытство у нее бабье остается» — так с извечным превосходством восточного человека над слабым полом, думал я, поднимаясь по лестнице здания, и подходя к «святая святых», кабинету начальника. Впрочем, человек я не совсем восточный, скорее и точнее восточноевропейский, даже не восточноевропейский, а… ну это меня опять понесло, по вехам российской истории, по любимой теме: «формирование российского этноса». От волнения, что ли? А я волновался, и уж конечно не от офисного великолепия здания, что наглядно свидетельствовало о процветании фирмы, насмотрелся я всяких офисов за время юридической карьеры. Волновался я перед встречей с Машей. Что я ей скажу? Зачем мне это все надо? Хотя мне то что? Не я же ее бросил.

В кабинете генерального директора, от моего, так сказать, восточного превосходства и следа не осталось. Женщина что сидела за столом, и небрежным кивком предложившая мне присесть на жесткий офисный стул, как-то не располагала к мыслям, о слабой женщине. На меня смотрела новейшая популяция российских женщин, отлично ухоженная, холеная, уверенная в себе, бизнес — леди. Ядовитая змея, рыночных отношений. И назвать эту очковую змею, милой Машей, принцессой, было даже в мыслях, трудновато.

— Кофе? — начала бизнес ритуал, очковая Змея. Очковая потому что носила очки в элегантной оправе, ну а почему змея, думаю понятно.

— Воды! — простонал я, тоном смертельно раненого змеиным укусом бойца, и спросил, — курить разрешите?

— Кофе, воды и пепельницу, — приказала Змея, вышколенной секретарше, та выполнила образцовый строевой прием «поворот кругом» и вышла, почти чеканя шаг, и совершенно не играя бедрами, что для юных красавиц совершенно не свойственно, я бы даже сказал, противоестественно. Вспомнилось, как Леша в своем рассказе отметил, что у Маши были все задатки полководца. Видно, что теперь она эти задатки полностью реализовала.

— Я Вас слушаю, — Змея холодным гипнотизирующим взглядом уставилась на меня.

Гипнозу я не подвержен, врожденный страх перед змеями, могу преодолевать. Не на того ты голубушка напала. Я у тебя не кредит пришел просить. И знаешь, что! Не меня одного та давняя история волнует, а раз так….

— Я Вас Машенька, совсем другой представлял, — ласково по семейному, как нежданной сестренке, сказал я. Брови Змеи, поползли вверх, выражая высшую степень недоумения, негодования и некоторую растерянность, видно Машенькой, эту телефонную матершинницу давно никто не называл. Но тоже видать сообразила, что не бизнес — договора, я пришел обсуждать, тон приняла, с едким сарказмом спросила:

— Джульетой, что ли, меня видел?

— А разве это плохо? Джульетой быть!

— Для зрителей может и хорошо, слезу на спектакле пустить, слюни утереть, и домой, на диван, к жене под бочок. А для Джульеты каково? Ты об этом думал? А Шекспир…. — Маша осеклась, в кабинет вошла секретарь с подносом, услышав про Джульету и Шекспира, из уст очковый Змеи, образцовую строевую осанку потеряла, нежный ротик приоткрыла, поднос в руках у нее чуть задрожал, но бизнес — адъютант Машин, с неожиданностью справилась. Что принесла, расставила, строевую стойку восстановила, только глаза таким неуемным любопытством засветились, что мне даже жаль ее, стало, стены и двери в кабинете, специальные звуконепроницаемые, подслушать бедная девочка никак не сможет. Змея, когда деловое гнездо оборудовала, все предусмотрела.