Ирина Лобановская - После третьего звонка

— Значит, не стали бы, говоришь? А что бы вы тогда сделали с ней, интересно?

Петр испуганно покосился в угол. Там ничего не было видно.

— Я не могу… при ней… — пробормотал он.

— Ничего, говори, я разрешаю! — великодушно распорядился Виктор. — Ей тоже интересно знать!

Петр совсем стушевался и напоминал полураздавленного дрожащего червяка.

— Ну… это… — пролепетал он. — Ты сам знаешь… Побаловались бы… а потом отпустили…

— Сомневаюсь! — отрезал Виктор. — Ведь как говорил твой мудрый и дальновидный Толик, она бы вас выдала! Странно только, что вы меня тогда не порешили на месте! Неплохо бы! Ну, потрепался — и будет! — он снова схватил Петра в жесткие объятия. — Побаловались бы они… Отвечай, скотина, а зачем ты тогда возвратился ко мне в лесу? Навестить шибко захотелось, проведать? Соскучился? Почему не пришил, гнида?

Таня молчала, спокойно наблюдая за происходящим.

— Я не собирался… тебя… убивать, — с трудом выговорил Петр. — Веришь, нет? Я чего-то сильно испугался тогда, а Толик вообще был плохой: травкой он баловался, ты верно заметил… До сих пор не знаю, где он ее доставал, денег-то ведь не было… Из дома, что ли, получал? После тебя… после того… в лесу… мы бросили все, ушли с нехорошего места, на юг подались… Три года мотались… Одно время с табором. Без паспортов, без денег, без одежи… Искали нас, да не нашли… Уж так вышло. Документы потом нам приятель Толиков в Ростове сделал. А сел я по другому делу, за драку.

— Ну, это почти то же самое! — усмехнулся Виктор и поставил Петра на ноги. — Шрам видишь? Твоя работа! Но ведь ты, сволочь, ни на один мой вопрос так и не ответил! Посоветуй мне, Танюша, что лучше с ним сделать? Придушить, разрезать на куски, утопить в ванне? И концы в воду! Но сначала, конечно, изнасиловать!

Ошарашенный Петр содрогнулся.

— А ванны у тебя нет, ты говорил, — прошептал он.

— О-о, мы делаем успехи на пути науки и знаний! — усмехнулся Крашенинников. — Настоящий прогресс! Скоро начнем читать Агату Кристи в подлиннике! С такой-то памятью! Значит, ванна отпадает, дружок, тебе опять шибко повезло, подонок! А какую смерть ты предпочитаешь, приятель? Можешь выбирать в виде последнего слова. Танюша одобрит любую. Тебе кранты!

Облачко плавно покачнулось в воздухе и подплыло к Виктору поближе.

— Я не за тем к тебе пришел, — пробормотал Петр.

— Хрен ли! — безапелляционно заявил Виктор. — Конечно, "никто не хотел умирать!" И она тоже! — он вытянул руку по направлению к облачку. — Ты знаешь, что такое милосердие? Вот почему я ее убил? Акт милосердия, и больше ничего. И убить тебя — это тоже милосердие по отношению к людям, на Земле живущим. Понятно говорю? Да-да, не пугайся так! Из милосердия нужно и должно убивать! Например, дать раковому больному, кричащему от предсмертной боли, большую дозу снотворного — милосердие, а не дать — преступление! Но это все глас вопиющего в пустыне! Медики проповедуют ложный гуманизм, а миллионы шариковых им с благоговением внимают! Ты знаешь, Танюша, я ведь даже не ходил на твою могилу!

— Ну, какая разница! — прошептала Таня.

— Разница есть! — возразил Виктор. — Сначала люди грызут друг друга, едят поедом, сжирают себе подобных и, наконец, отправляют, кого могут, на тот свет, а потом приходят на могилы каяться! Вот для чего им нужны могилы! Замаливать грехи, как в церкви! Это часто бывает! Потому что все-таки звонит колокол! И каждый раз, — справедливо замечено, по тебе. Напоминая, как в сказке про Золушку, что "ваше время истекло…" "Аннушка уже купила подсолнечное масло! И не только купила, но и пролила его!"

— Но это ты, а не я ее убил! — истерически завопил вдруг Петр. — Ты, а не я! И ты, а не я, должен за это ответить!

— Ага, на горизонте что-то новенькое! — констатировал Виктор. — Вероятно, мы приблизились к цели твоего визита: "остаются еще на Земле должники!" Значит, ты желаешь, чтобы я расплатился за содеянное? Отдал, так сказать, долги? Мыслишка замечательная, прекрасная, гуманная до крайности! Достоевским, случаем, не увлекаешься? "Преступление и наказание", Раскольников, Свидригайлов, Лужин?.. Видимо, ты мечтаешь наставить меня на путь истинный? "Эскадрон твоих мыслей шальных…" А тебе не приходит в дурную голову, мразь, что и ты сам чистеньким не остался? Толика-то нет, а вот ты пока еще за каким-то хером существуешь и на двух ногах до сих пор корячишься!

Петр злобно взглянул на Крашенинникова.

— Со мной в тюрьме мужик один сидел, — сказал Петр, — соображал здорово… Он один раз следователю заявил: почему, дескать, только мы сидим, когда все воруют? Тот в крик: как это все, что ты мелешь? А он: ничего я не мелю, а докажу! Вот, например, сочинил писатель плохую книгу и получил за нее немалые деньги — не воровство? Режиссер снял халтуру — не кража? Генерал привел солдатиков строить себе дачу — это как называется? Следователь так и скис, чего отвечать, не знает… Заткнул его за пояс тот мужик.