Олег Рой - Вдали от рая

К возвращению отца (он приезжал рано, поскольку работал совсем недалеко от дома) она уже почти пришла в себя. Когда отец открыл дверь, лицо его было хмурым и недовольным, но тут же разгладилось, преобразилось в доброе, приветливое – такое папино лицо:

– Верочка! Уже вернулась?

– Да, я все сделала…

Она произнесла это как можно более сдержанно, но папа – мудрый, проницательный папа – сразу понял, что с ней что-то не так, и вновь нахмурился.

– Ну-ка, рассказывай все по порядку. Я же вижу, что ты взволнована, вон – глаза красные… Что случилось?

И Вера подробно, вроде как ничего не упуская, отчиталась о проделанной работе. Рассказала и о внезапном появлении Васильцова в клубе «Зеленая дверь», и о том, как это помогло их знакомству с Волошиным. Передала отцу срезанные с виска Виктора волосы, не забыла упомянуть даже то, что случайно уронила свечу во время обряда, что спутала слова заговоров и допустила еще несколько таких же мелких ошибок. Высказала предположение, что Виктор находится под защитой противодействующей магии. Исключила из рассказа только одну деталь – собственные переживания.

Отец внимательно слушал и качал головой. Он был недоволен, но ничего не заподозрил…

Он не заподозрил, что дочь, обычно такая откровенная, могла что-то скрыть от него. Тем не менее так оно и было. Впервые в жизни Вера утаила от отца то, что происходило у нее на душе. Сама она не могла объяснить, почему вдруг умолчала об этом. Только чувствовала, что говорить ничего не следует…

В эту ночь ей приснился странный сон. Обычно она спала, как под наркозом, – очень крепко, точно проваливаясь в небытие, и без всяких сновидений. А тут вдруг увидела незнакомый загородный дом на берегу озера, открытую веранду и на ней – покойную бабу Тосю. Вере очень хотелось подбежать к ней, обнять, зарыться лицом в бабушкину кофту и выплакать на ее груди все свои печали. Но бабушка упорно не замечала ее и разговаривала не с внучкой, а с кем-то в саду. Вера так и не увидела этого человека, хотя и знала точно – это Виктор…

Через несколько дней отец позвал ее в библиотеку для важного разговора. Он выглядел сердитым, и Вера внутренне затрепетала – она всегда отчаянно, до дрожи в коленях, боялась такого вот выражения его лица, строгого взгляда и нахмуренных бровей.

– Дочь моя, – начал папа. Он всегда обращался к ней так, когда бывал сердит на нее. – В этот раз ты сработала некачественно. Да что там церемониться, просто схалтурила! Ты допустила слишком много ошибок…

– Папочка, я не виновата… – залепетала дочь. – Там какая-то мощная защита, помнишь, я тебе говорила…

Отец покачал головой.

– Ничего такого там нет. Я проверял… Ты сама придумала все это, чтобы оправдать собственную безалаберность.

– Нет, я…

Он не дал ей договорить.

– Я сделал все, что должен был, чтобы помочь тебе. Заданные обстоятельства, заданная реакция, заданное чувство… Все должно было выйти так, как обычно. Но ты проявила небрежность – и я не достиг результата, не получил того, к чему стремился. Ты виновата – и обязана исправить свою ошибку. Необходимо повторить все еще раз.

Она растерянно молчала, и он истолковал это как проявление ее всегдашней покорности.

– Хорошая девочка, – монотонно проговорил он. – Все поняла, все сделаешь правильно… В этот раз возьми сигареты покрепче. Нельзя допустить, чтобы дело сорвалось еще раз – по какой бы то ни было причине.

– Постой! – взмолилась она вдруг. – Может быть, все-таки оставим этого человека в покое? Изменим объект… Я обещаю тебе… я сделаю все, как надо, но только с другим донором!..

Отец насмешливо посмотрел на нее:

– Вот как? Да ты, я смотрю, его жалеешь! Этого самодовольного хлыща, этого эгоиста, это быдло с барскими замашками?

– Не надо так говорить о нем, – возразила Вера. – Он неплохой человек…

– Да перестань, такой же, как и все прочие! Ничуть не лучше остальных.

– И все-таки я тебя прошу…

Но отец вновь перебил, пристально поглядев на нее нехорошим взглядом.

– Уж не влюбилась ли ты в него? Девчонка! Только этого еще не хватало! Смотри у меня!

Он резко подался вперед, и кресло качнулось вместе с ним. Тени заплясали на полу, причудливо перемежаясь с отсветами камина, и ей вдруг показалось, что вот она, преисподняя. Именно так только и может выглядеть преддверие ада… Вера испуганно отшатнулась. Ее длинные русые волосы взметнулись над плечами, вновь упав вниз беспомощной, слабой волной, руки судорожно сжались, а горло перехватила непроизвольная судорога. Наблюдавший за ней отец удовлетворенно кивнул.