Олег Рой - Вдали от рая

– Или ты хочешь, чтобы я тебя наказал? – продолжал он. – Надеюсь, твоей фантазии и твоих знаний о моей технологии хватит на то, чтобы представить, что именно тебя ждет?

Только теперь молодая женщина поняла, насколько опасно ее положение. И, сделав над собой последнее усилие, она взяла себя в руки, выпрямилась на стуле и улыбнулась твердой решительной улыбкой.

– Извини. Сама не знаю, что на меня нашло. Наверное, просто устала – вот и говорю глупости, допускаю ошибки…

Человек в кресле смотрел на нее с подозрительностью, но теперь взгляд ее был тверд и безразличен, голос не дрожал, лицо ничего не выражало, а руки перестали взволнованно теребить бахрому небрежно накинутого на плечи платка.

– Конечно, я сделаю все, что ты велел. И не волнуйся, в этот раз все пройдет гладко.

– Ну вот и чудесно. Давно бы так. – Отец устало прикрыл глаза и, казалось, тут же уснул.

Гибким изящным движением Вера легко поднялась со своего стула, поправила платок, лежавший на ее узких плечах, и шагнула к двери. Задержалась на минуту около камина, взяла в руки массивную старинную кочергу, поворошила уже начинавшие догорать угли и подбросила в огонь еще парочку крепких березовых чурок. И только уже на пороге библиотеки она вновь остановилась, обернулась и кинула быстрый внимательный взгляд на отца. Взгляд, который был так полон самых разнообразных чувств, что мог бы, казалось, одновременно убить на месте и вознести к неземному блаженству…

Вера послушалась и сделала все, как он велел. Почти все. Даже осталась у Виктора на ночь, хотя обычно всеми силами избегала физической близости с объектами. Но странно – то, чего она сама так желала, не принесло ей никакой радости. Она постоянно чувствовала рядом присутствие отца и ощущала себя мерзко, так мерзко, как никогда в жизни…

И в этот раз обряд был проведен кое-как. Она путалась, сбивалась, не могла справиться с волнением. А кое-что нарушила и сознательно, например, выбросила свои сигареты, помня, насколько вредно их воздействие на неподготовленного человека. Это могло показаться смешным – при таком сильном воздействии, которому они с отцом подвергали Виктора, сигареты были каплей в море. И все-таки она постаралась избавить его от них – хотя бы от этого…

Домой она вернулась серьезной и собранной. Кратко и четко доложила отцу, что в этот раз проделала все, как нужно, и никаких промахов не допустила. Папа внимательно наблюдал за ней, но Вера отлично держалась и ни разу не отвела взгляд. В конце разговора он успокоенно вздохнул и погладил ее по голове.

– Ну, вот теперь ты молодец, – проговорил он. – Хорошая девочка.

Вскоре прислуга подала обед, и они вместе направились в столовую.

Трапезы, даже ежедневные, в семье Плещеевых проходили очень торжественно, особенно с тех пор, как они окончательно перебрались жить в загородный дом и наняли прислугу. Белоснежная скатерть, серебряные приборы – для каждого блюда свой, хрустальные бокалы и чинные неторопливые беседы были непременным атрибутом их застолий. Вера давно привыкла к этому и даже наедине с собой ни за что не стала бы поглощать яичницу прямо со сковородки. Но сегодня соблюдение хороших манер за едой почему-то было ей в тягость, а стол, за которым они обедали, показался непомерно огромным. Раньше Вера не обращала внимания на то, какой он большой, этот стол; для нее было в порядке вещей, что за ним сидят вдвоем – они с папой. Сегодня же это выглядело ненормальным, неестественным. Было такое чувство, словно за этим столом должны были сидеть еще человек десять, которых они с отцом почему-то прогнали. Или убили…

«Что за глупость мне лезет в голову? Какая чепуха!» – передергивала плечами Вера, силой заставляя себя вслушиваться в слова отца, голос которого сегодня был особенно громок, без привычных бархатно-врачебных интонаций, даже скрипуч:

– Вера, ты хорошо работаешь, я доволен тобой. Никогда еще наши дела не поднимались на такую высоту! Последний – этот Волошин, что ли, – неоценимый источник энергии. А дальше – ты даже представить себе не можешь, кого я наметил следующим…

– Папа! – вскрик вырвался непроизвольно. – Не пора ли остановиться?

Отец побагровел, устремляя на нее пристальный взгляд.

– То есть я хотела сказать, – поправилась Вера, чувствуя себя маленькой девочкой, допустившей оплошность, – если в последнем… Волошине оказалось так много энергии, может, оставим хоть ненадолго наше дело?

Пугающая багровизна покрыла отцовские щеки: