Александр Пелевин - Калинова яма

Ж/д станция Калинова Яма, 17 июня 1941 года

— Вот и все. — Юрьев закрыл чемодан, щелкнул задвижками и выпрямился. — Теперь Центр будет в курсе ваших планов.

— Отлично, — сказал Гельмут. — Теперь мне надо пойти на станцию и купить билет до Минска.

— Мне тоже пора. В этой дыре нечего делать, а до районного центра час езды. Кстати, вы уверены, что вам нужен именно поезд? Есть шанс раскрыться по документам. Я бы подвез вас до Черносолья — у меня неподалеку стоит машина. — Черносолье? Ни разу не слышал о таком городе.

— Я тоже не слышал, пока не оказался в этих краях. Ну так что? Подвезти?

— Нет, не стоит. У меня два паспорта. Доберусь железной дорогой.

— А, ну да. Логично. И да, пока я был здесь, я кое-что узнал и хотел бы дать пару советов.

— Да?

Юрьев склонился к свече так, что его лицо снова заиграло алыми отсветами, а в глазах заблестели огоньки.

— Если кто-нибудь, кроме меня, предложит довезти вас до Черносолья — не соглашайтесь ни в коем случае. Вам вообще нельзя в Черносолье. Это первое.

— Но зачем вы тогда предложили, если нельзя?

— Неважно. Я соврал, у меня вообще нет машины. Второе. Ни в коем случае не заговаривайте ни с кем на платформе. Ни с попутчиками, ни с бабушками, ни с милиционерами. Если с вами заговорят — игнорируйте, не позволяйте втянуть себя в диалог. Если вы втянетесь в диалог с местными, вы останетесь здесь надолго.

— Почему? — Гельмут недоуменно повел бровью. Такого странного связного он видел впервые.

— Да потому что вы даже сами не понимаете, во что ввязались!

Вдалеке раздался гудок паровоза. Это был поезд до Брянска: он отходил от станции. Гельмут молчал, ему снова стало не по себе.

— И третье, самое важное. Когда сядете в поезд, не вздумайте уснуть. Можете пить кофе, читать книги, что угодно — только, умоляю, не засыпайте.

— Это очень странные советы.

— Я знаю. Я должен был рассказать вам это. Все-таки мы друзья. А друзья должны помогать друг другу.

Друзья, подумал Гельмут. Впервые видимся и больше никогда не встретимся, а уже друзья. Может, он болен?

— Да, хорошо, — ответил он. — Я учту.

— Теперь будем расходиться. Я выйду первым. Вы после меня. Когда я закрою дверь, досчитайте до ста и выходите. Не забудьте ваш передатчик.

— Хорошо.

Юрьев подошел к двери, с силой потянул ее на себя: в глаза больно ударила полоска яркого белого света. На пороге он обернулся и добавил:

— И опасайтесь человека по фамилии Орловский.

Сильным движением он закрыл дверь. От дуновения ветра погасла свеча, оставив после себя жженый запах воска. Гельмут оказался в абсолютной темноте, пошатнулся, вновь почувствовал себя слепым, нащупал руками край стола, схватился за него, как за спасательный круг. Ему опять стало страшно.

— Один, два, три, четыре…

«Какой к черту Орловский, почему опять Орловский, что за сумасшедший парень этот связной».

— Двенадцать, тринадцать, четырнадцать.

«И эти его дурацкие советы. Молодой дурачок, захотел поиграть в шпионов, запудрить мозги».

— Двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь…

«Не понимаю, во что ввязался? Мальчик, мне почти тридцать шесть, я прошел через такое, что тебе и не снилось».

— Сорок, сорок один, сорок два.

«Да пошел он к черту. Сопляк».

Досчитав до сорока двух, Гельмут выругался, нащупал ручку чемодана, подхватил его и пошел к выходу. Потянул за дверную ручку, открыл с тяжелым скрипом, вышел на крыльцо.

На улице снова было жарко и безветренно. Напротив стоял деревянный дом с резными наличниками. За окном сидел, прикрыв глаза, толстый рыжий кот. Под забором на скамейке сидел, покачивая головой, седобородый дед в грязной рубашке, у его ног дремала собака. В воздухе пахло свежескошенной травой и навозом. Направо дорога уходила в горку, налево раздваивалась и скрывалась за лесом. Гельмут вдруг понял, что не помнит, как шел сюда.

Он растерянно посмотрел вправо, туда, где дорога уходила наверх. За возвышением не было видно ни здания станции, ни проводов — никаких признаков железной дороги. Это было странно. Но когда он поднялся по дороге, вдали действительно показалась станция с уходящими вдаль рельсами и проводами.

Идти до станции оказалось дольше, чем от нее: несколько раз Гельмут ходил кругами и вместо железной дороги выходил то к заросшему тиной пруду, то к речке, то и вовсе упирался в сплошную стену темных дубов, растущих почти вплотную друг к другу. Через полчаса блужданий он все же вышел к станции, с облегчением выдохнул и ускоренным шагом прошел внутрь. Ему порядком надоело тащить с собой чемодан с передатчиком.