Александр Пелевин - Калинова яма

Ожешко схватился одной рукой за дверную ручку, другой оперся о стену. Он медленно обернулся с широко раскрытым в удивлении ртом, рухнул на колени и попытался что-то сказать, но изо рта хлынула кровь.

Я прицелился в лоб и выстрелил еще раз. Он завалился назад с подогнутыми коленями, привалившись головой к стене и неестественно вывернув шею. На обоях растекалось кровавое пятно.

Я положил пистолет в карман, вышел из квартиры и закрыл за собой дверь.

Поезд Москва — Брянск, 17 июня 1941 года

— Да, да, спасибо. — Гельмут сел на край дивана, провел ладонью по лицу, протер глаза.

— Все в порядке? — осведомился проводник.

— Да. Все хорошо. Мне снился идиотский сон, будто вы разбудили меня, и я вышел на станции Калинова Яма.

— О, такое бывает. Через десять минут мы будем на станции. Может быть, кофе?

— Нет, спасибо.

Проводник кивнул и вышел из купе. На столе стоял подстаканник с чаем, блюдце с бутербродом и бутылка минералки. Рядом была разбросана сдача. В окне медленно проплывал широкий зеленый луг.

Гельмут тяжело вздохнул.

Приснится же такая чушь, подумал он.

Сон вспоминался во всех деталях, ярко и рельефно. Жара, одноэтажное желтое здание станции тридцать девятого года постройки, поиски связного, зевающий милиционер, Орловский. Гельмут давно не видел таких живых и запоминающихся снов. Впрочем, он давно не спал дольше четырех часов. Он чувствовал себя очень странно — так всегда чувствуют себя после глубокого дневного сна.

Он не любил спать днем. Это всегда оставляло мутный и неприятный отпечаток в сознании, очень плохо соображала голова, организм чувствовал себя разбитым и никчемным. Гельмут взял подстаканник и сделал несколько жадных глотков. Чай был холодным. Затем съел бутерброд, запил минералкой.

Поезд начал замедляться, за окном показалась широкая проселочная дорога и первые деревянные домики. Взглянул на часы. 14:35. Через пять минут поезд будет на станции.

Гельмут положил деньги в бумажник, сунул его в карман брюк, оглядел купе. Чемодан и пиджак можно было оставить — там ничего ценного. Сейчас он выйдет на станции Калинова Яма и больше не вернется в этот поезд. Проводник, конечно, забеспокоится, но ничего страшного. А потом он поедет в Берлин. Любым способом.

Хотелось пить. Гельмут допил чай, сделал еще несколько глотков воды. Поезд замедлялся и подъезжал к станции.

Здание выглядело совсем не таким, как во сне — из старого красного кирпича, широкое, двухэтажное, с покатой крышей. Над входом выложено белым кирпичом: «КАЛИНОВА ЯМА. 1909 г.».

Дореволюционное, подумал Гельмут. Умели же строить.

Поезд остановился.

Гельмут снова осмотрел купе, выглянул в коридор, прошел к тамбуру. Проводник стоял у открытой двери и щурился на солнце.

— Не забудьте: поезд стоит двадцать минут. Ждать не будет, — улыбнулся проводник.

— Конечно. Я немного прогуляюсь.

Гельмут сошел на платформу. Яростно слепило солнце, но было уже не так жарко: налетел легкий ветерок. По рукам прошлись мурашки, и Гельмут пожалел, что не взял пиджак. Но он решил не возвращаться. В прошлый раз это плохо закончилось.

На платформе было тихо. Мимо лениво проходила старушка со связкой бубликов, возле входа на станцию зевал милиционер в белой гимнастерке, у соседнего вагона курил высокий мужчина в бежевом пальто. На скамейке у платформы сидели старик со старухой, о чем-то разговаривая.

В дальнем конце платформы, опершись на ограду, стоял мужчина в синей рубашке и серой кепке. Он читал газету и время от времени поглядывал по сторонам. У его ног стоял большой чемодан из коричневой кожи.

Да. Вот он.

Гельмут пошел в его сторону, ускоряя шаг. Мужчина повернулся к нему, сложил газету, выпрямился. Он был молод, лет двадцати пяти, с худощавым лицом, из-под кепки выбивались рыжие волосы.

— Добрый день, — сказал Гельмут, подойдя ближе. — Вы случайно не знаете, где здесь можно купить пирожков с мясом?

— Сам не могу найти, — ответил рыжий мужчина, улыбнувшись. — Зато тут продается отличный квас.

— Замечательно. Можете показать, где?

— Да, конечно. Пойдемте.

Рыжий кивнул в сторону здания станции, подхватил чемодан и пошел. Гельмут последовал за ним.

— Прохладно стало, — заметил рыжий. — С утра была невыносимая жара.

— Да, в Москве тоже было очень жарко.

— Сколько стоит поезд? Двадцать минут?

— Да, но это уже не имеет значения. Когда дойдем, расскажу.

Рыжий заинтересованно покосился на него.