Анна Гавальда - Глоток свободы

- Это вид со стороны английского парка, - уточнил Венсан.

- Давайте пошлем его Старику и напишем ему пару слов, - предложила наша добрая сестрица Лола.

(Дело в том, что у нашего Старика нет мобильника.) (Кстати говоря, и городского телефона тоже».)

Мы сочли предложение Лолы очень удачным - как, впрочем, всегда принимали в прошлом и всегда готовы были принимать в будущем все ее светлые идеи, - и стройными рядами бросились на приступ, следом за белым плюмажем нашей старшей сестры [53] Намек на короля Генриха IV, который специально надевал перед боем шлем с белым плюмажем, чтобы солдаты видели его издали и следовали за ним в атаку. .

Эта сценка напоминала возвращение в автобусе из летнего лагеря: листок и перо переходили из рук в руки. Приветствую, люблю, обнимаю, крепко целую, сердечки и прочие глупости.

Однако вот незадача - и в этом был виноват не наш Старик, а исключительно май 68-го: мы не знали, куда его посылать, это письмо.

- По-моему, он сейчас на морских верфях в Брайтоне…

- И вовсе нет, - с усмешкой парировал Венсан, - там слишком холодно! А наш папочка нынче страдает от ревматизма! Скорее всего, он в Валенсии, с Ричардом Лоджем.

- Ты уверен? - удивленно спросила я. - В последний раз, когда я с ним говорила, он собирался в Марсель…

- Ладно, - решительно объявила Лола, - я пока подержу письмо у себя в сумке, и первый из вас, кто нападет на его след, сообщит мне координаты.

Молчание.

Но Венсан взял несколько шумных аккордов, чтобы заглушить его.

В сумке…

Все наши поцелуи, все сердца… как же им будет душно и неуютно взаперти, в соседстве с ключами и чековыми книжками.

Так значит, «под булыжниками мостовой» - ровным счетом ничего нет? [54] Перефразированный лозунг майских событий 1968 года «Под булыжниками мостовой - пляж».

К счастью, рядом со мной был мой пес! Его шерсть кишела блохами, и он прилежно вылизывал свои «бубенцы».

- Чему ты улыбаешься, Гаранс? - громко спросил Симон, стараясь перекричать Венсанов блюз.

- Да ничему. Просто мне, кажется, очень повезло…

Моя сестра снова взялась за краски, мальчики пошли купаться, а я стала разглядывать своего дорогого дружка, который оживал прямо на глазах, пока я подсовывала ему кусочки хлеба с паштетом.

Хлеб он выплевывал, этот паршивец.

- Как ты его назовешь?

- Не знаю.

Именно Лола дала сигнал к отходу. Она боялась опоздать к моменту передачи детей, и мы почувствовали, что она начинает нервничать. Даже больше, чем нервничать: она уже тосковала, не находила себе места, улыбалась невпопад.

Венсан вернул мне iPod, который стащил у меня много месяцев назад:

- Держи, я ведь тебе давно обещал эту подборку…

- Ой, вот спасибо! Ты записал туда все, что я люблю?

- Нет, конечно, не все. Но ты увидишь, она все равно недурна.

Мы обнялись на прощание, осыпая друг друга идиотскими шуточками, чтобы не впасть в «сантименты», и нырнули в машину. Симон переехал по мостику через крепостной ров и притормозил. Я высунулась в окошко и крикнула:

- Эй, Красавчик!

- Что?

- У меня тоже есть для тебя подарок!

- Какой?

- Ева.

- Что - Ева?

- Она приедет послезавтра автобусом из Тура.

Он подбежал к машине.

- Как ты сказала? Что это еще за шутки?

- Никакие не шутки. Мы тут ей позвонили, пока ты плавал.

- Да всё вы врете! (Он побелел, как бумага.) Во-первых, откуда вы знаете ее номер?

- Включили твой мобильник и нашли в списке абонентов.

- Неправда!

- Ну конечно, неправда. Мы всё врем. Но ты на всякий случай сходи послезавтра на остановку, мало ли что…

Теперь Венсан побагровел.

- И что вы ей там наговорили?

- Что ты живешь в шикарном замке, что ты сочинил для нее великолепную фортепьянную пьесу, что она обязательно должна ее услышать, потому что ты готов играть для нее в часовне, и это будет супер романтишно…

- Романтишно? Что это за словцо?

- Это на сербохорватском.

- Я вам не верю.

- Тогда пеняй на себя. Мы скажем Ноно, пусть он ею займется.

- Симон, это правда?

- Понятия не имею, но, зная эту парочку гарпий, скажу, что все возможно.

Теперь Венсан порозовел.

- Нет, вы серьезно? Она что, правда приедет послезавтра?

Симон приготовился отъехать.

- Автобус в восемнадцать сорок! - уточнила Лола.

- Остановка напротив Пидула! - заорала я поверх ее плеча.

Когда Венсан исчез в зеркальце заднего вида, Симон окликнул меня:

- Гаранс!

- Что?

- Не Пидул, а ПидуН!

- Ах да, верно. Прости. Ой, смотрите, Ноно! Симон, сбей его, умоляю!