Виктор Свен - Моль

— Ну? — в восхищении прошептал Ступица. — А потом?

— Атаманчик, понимаешь, вытащил из моховского кармана пистолет. Чтоб лишнего шума не случилось. А кошелечек взял не сразу. Атаманчик долго вроде бы ломался, а потом придвинул кошелечек к себе и опять интеллигентно и по-иностранному сказал: «Орднунг, то есть, порядок, как говорили немцы, подписывая с большевиками Брест-Литовский мир». И уже спрятав кошелечек в свой карман, Атаманчик вынес резолюцию: «А теперь, гражданин Мохов, ауфвидерзеен, или, по-русски, до скорого свидания. Счастливого вам пути в заграничное путешествие». Ну, Мохов косит своим паскудным глазом, кривит морду, вроде бы ему уже расхотелось за границу. Атаманчик сочувствует. «Не пофартило, гражданин Мохов, — говорит Атаманчик. — Бывает. Фарт, гражданин хороший, это когда подарок кошелечка с бриллиантами, еще тепленькими от лежания в кармане у того, кто собирался в Европу. Фарт, одним словом, везение и тому подобное. Фарт, гражданин Мохов, это когда твоя пуля ложится в цель, а чужая — идет мимо тебя. Это и есть настоящий фарт. Таким фартом я и живу до сей секунды, гражданин Мохов. Кончится фарт, тогда, понимаете, труба. Конец. Амба! Четыре сбоку — ваших нет…»

— Ну и?! — взвизгнул от восторга Ступица.

На этом восклицании Ступицы Автор, пока, поставит точку, чтобы воспроизвести —

— Я слушаю вас, — сказал Собеседник Автору, — перелистываю страницы вашей «Моли» и знаете что? Вы с ненужной скромностью упоминаете о деньгах, золоте, о драгоценных камнях. Всё это, по-вашему, привлекает лишь героев отрицательных, таких, которых уже нет там, где строят коммунизм, где в 1967 году отпраздновали пятидесятилетие Октября и объявили, что создан «новый человек». Но не думайте, — продолжал Собеседник, — что я одобряю тех, кто занимается налётами, грабежом, воровством, прикарманиванием чужих денег, чужого золота, чужих бриллиантов или сапфиров. Я — трезвый человек. Я — не дальтоник. В оттенках и красках я разбираюсь. И потому спокойно разглядываю страну построенного социализма, страну, которая (так утверждали — по очереди — Сталин, Хрущев и Брежнев) перешагнула в высшую стадию социализма — в коммунизм. Ура коммунизму! Но почему этот коммунизм перенял самое худшее, что портит настроение капитализму — гангстерские приемы Чикаго или Лондона? Вам нужны доказательства? Я их приведу. Неопровержимые факты, позаимствованные из советской прессы. Не все факты. Их очень много. Бесконечно много. Я возьму только некоторые, наиболее колоритные — на фоне партийно-съездовских клятв, что «наше поколение будет жить в коммунизме». Будут жить в коммунизме московские инженеры Гуковский и Леднев, о которых в 1961 году «Правда» сказала, что у них «соответствующие органы» изъяли золото, бриллианты и наличных денег — 2 000 000 рублей. Видимо, в погоне за эффектом, «Правда» добавила, что у руководителей Ленинградского кондитерского треста те же «органы» обнаружили капиталец в несколько миллионов. Занятна и статья в «Комсомольской правде» за 2 декабря 1961 года под игривым названием: «В волчьей стае». Стая — уже плохо. А «волчья» — тем более! Но не о волках идет разговор, а всего-навсего о «номенклатурных» работниках, то есть о коммунистах — директорах комбинатов и управляющих трестами. У «волка» из Ставрополя Михаила Малого — двухмиллионное состояние, у «волков» из Крымского и Херсонского совнархозов — пятимиллионное, а у «волка» из Литвы Томашаукаса, кроме миллионов, мешок золота, в котором пуд золотых монет царской чеканки. Да, — вздохнул Собеседник, — жизнь не стоит на месте. Всё течет, всё изменяется — Гераклит. Диалектика — Ленин. Помните Октябрь 1917 года? Строители «нового мира» с наганами врывались в кулацкие избы, разбивали сундуки, в карманы совали кем-то скопленные царские пятерки и десятки, в буржуйских квартирах взламывали комоды и несгораемые сейфы, ломали буржуйские пальцы, стаскивая с них кольца. В подвалах чека и концентрационных лагерях закончилась жизнь кулаков и буржуев. Теперь в музеи сданы наганы и кожанки 1917 года. В 1961 году Хрущеву шил костюмы лучший римский портной. Дети и внуки тех давних строителей «нового мира», идеологически воспитавшись, уже не называются комиссарами и политруками. Теперь они — директора, управляющие, заведующие, ядро партии, так называемые «номенклатурные работники» при внушительных портфелях.

— При чем здесь портфели? — в недоумении спросил Автор.