Питер Акройд - Мильтон в Америке

К полудню шумы стихают. Спокойствие. Но потом — вопросы и мольбы. Что бы это значило, мистер Лашер? Они переходят от жилища к жилищу, сэр, требуя, чтобы были удовлетворены все заветные желания, ниспосланные им в их диких снах. Табак. Бусы. Медные чаши. Вот приближается юноша, по телу которого прошлись, как болью, черной краской. Он приподнимает циновку над входом. Затем, кротко и изящно, просит у меня мою деревянную трубку. Охотно отдам. Вот она, трубка твоих снов. Дым ее прозрачней и пестрей, чем перья, которыми ты себя украсил. Я дарю ее тебе во славу Морфея. Мой сон.

— Выведите моих вооруженных святых, — возгласил Мильтон. — Выведите моих несокрушимых воинов против этих безбожных супостатов.

Через три недели после того, как был заключен союз с индейцами, Ралф Кемпис во главе своей армии вышел из леса. Он знал, что командующие пуританскими отрядами обнаружили, где он скрывается, и станут, вероятно, изматывать и подстерегать его людей, прежде чем предпримут общую атаку. В любом случае, он верил как в своих индейских союзников, так и в боевые качества собственного войска, и был готов встретить врага с открытым забралом. Так что католики и туземцы покинули лес, пересекли открытую местность, а затем преодолели реку, разделяющую два поселения. Армия Новой Англии быстро собралась и готовилась теперь к битве на большой равнине напротив Мэри-Маунт.

— Наши бойцы сражаются за дело Господне, — говорил Мильтон, — и их героический пыл породит немало дерзких подвигов. Я верю, Морерод, что этот день станет особым в моей жизни.

Они с Мореродом Джервисом стояли в фургоне, мимо маршировали солдаты, а вдалеке выстраивались в боевой порядок католические силы.

— Эти паписты, мистер Мильтон, — настоящее сборище варваров и умалишенных. Я вижу, как блестят на солнце их драгоценности и четки.

— Зимнее солнце. Символ их противоестественной яркости. — Пока он говорил, мимо, под грохот барабана, следовали конница и пехота, пращники и лучники.

— О, сэр, как жаль, что вы не можете видеть наши пушки. Они великолепны.

— Я вижу их, Морерод. Мысленным взором я вижу наших солдат и все вооружение. Вижу строгие ряды щитов, лес стройных копий. О, какая гармония в этой барабанной дроби!

По дороге из Мэри-Маунт Ралф Кемпис и Гусперо, ехавшие во главе армии, спокойно беседовали. Гусперо намеревался отправиться на запад, но как было покинуть друга в такое время?

— Говорю вам, Гус. — Теперь, когда предстояло большое сражение, Ралф Кемпис сделался серьезен. — Я не затевал этого раздора. Джон Мильтон — вот кто нарушил покой наших новых земель и принес на них горе.

— Знаю. Он сам превратил себя в дьявола.

— Дьявола, который ведет набожные речи. Его снедает гордыня.

— Нет, Ралф. Это не гордыня. — Гусперо не сумел определить одним словом странную перемену, произошедшую с Мильтоном, пока он был у индейцев. — Он стал сам на себя не похож. Что-то случилось.

В то самое время Мильтон осыпал Кемписа проклятиями.

— Пошел отсюда, негодяй! — Обратившись к вражеской армии, он кричал навстречу холодному ветру. — Ступай назад в свое логово и не забудь забрать своих приспешников. Тебе не выгнать нас из этих краев! — Этот крик, конечно, не долетел до Кемписа, но Мильтон с ликующей улыбкой вскинул руки к небесам.

Перед началом битвы обе стороны молились и пели гимны. Следом за Мильтоном, его воины с жаром запели «Христос заповедал»; священники из Мэри-Маунт благословляли войско. Пока длился ритуал, индейцы безмолствовали, но затем стали обмениваться краткими репликами и рукопожатиями.

Две армии застыли теперь в молчании друг против друга. Кемпис поднял шпагу и крикнул: «Ждите сигнала!» Мильтон, стоя в фургоне, сказал (в основном самому себе): «Они ждут моего слова, чтобы начать бойню. Хорошо, так тому и быть». И он проревел, обращаясь к своим военачальникам: «Вперед!» В тот же миг Кемпис опустил шпагу и выкрикнул: «В атаку!» С воплями и проклятиями армии начали сходиться. Сблизившись, они открыли огонь, вначале беспорядочный. Они стреляли подожженными дротиками и стрелами, но снаряды ложились позади цели со звуком, похожим на стихающий дождь. Затем солдаты разрядили мушкеты, и первыми жертвами оказались представители Новой Англии.

— Я слышу упоительные звуки, — крикнул Мильтон Морероду Джервису. — Пушки уже нацелены?

Джервис солгал.

— Фланг папистов расколот, сэр. Зрелище величественное.

— Когда небеса и преисподняя сходятся в битве, это всегда величественная картина.