Илья Суслов - Прошлогодний снег

— Ничего! Почту каждый день возите?

— Ну что ты, каждый… В неделю два раза. Бабы-то ждут. Письма, посылки, похоронки… Голодно ведь… Да и без мужиков невозможно…

…Владимир Николаевич не выдержал. На второй день он пошел в отдел кадров, взял адрес Нины и написал ей письмо: «Нина, Нина, Нина… Позвоните мне. Вы мне очень, очень нужны…». Через два дня она позвонила.

— Вы мне писали, не отпирайтесь, — сказала она.

— Я не отпираюсь, — задрожав, сказал Владимир Николаевич.

Двадцатого июня они расписались.

Двадцать четвертого июня Владимир Николаевич пришел в военкомат.

— Рота, смирно!

— Товарищи красноармейцы! Наша часть особого назначения будет защищать Москву до последней капли крови. Сейчас наши войска защищают подступы к столице нашей Родины. Наша задача — в случае прорыва немцев к Москве — сделать каждый дом крепостью.

Взводу Владимира Николаевича достался дом на Первой Мещанской улице. Он очень удобно выходил на три стороны и контролировал Сретенку, Колхозную площадь и Грохольский переулок.

— Неужели до того дойдет? — шепнул Владимиру Николаевичу Володька Лебешев. — Фрицы в Москве, с ума сойти…

— Мы уверены, что Красная Армия остановит врага у ворот Москвы, но войска НКВД должны быть готовы к любой неожиданности. По казармам!

…Впереди показалась деревня.

— Это наша? — с надеждой спросил Владимир Николаевич.

— Нет, это еще Гороховка, — сказала тетка в тулупе, — нам еще кандехать дай Бог! Садись, говорю, в телегу…

Из домов высыпали женщины, торопливо завязывая на головах платки. Они стояли у крылец и заборов и напряженно вглядывались во Владимира Николаевича: чей идет? Они молча смотрели из-под руки и не отводили взгляда, когда Владимир Николаевич неуверенно и тихо говорил: «Здравствуйте…»

Они были все разные, эти женщины, — молодые и старые, городские и деревенские, в серых платках и белых пуховых шапочках, в валенках и в легких летних туфельках, в телогрейках и осенних пальто, накинутых на плечи. Некоторые прижимали к себе притихших детей. И все они молча смотрели в спину Владимира Николаевича, угловато шагавшего вслед телеге в своей длинной нескладной шинели и кирзовых сапогах.

— Здравствуйте, — тихо говорил он, — здравствуйте…

— …Здравствуйте, товарищи, — сказал капитан Шулеко, входя в казарму. — Вот тут у нас новенькие: прошу любить и жаловать. Кто обидит — голову снесу! Они пока в гражданском будут.

Новенькие были немолодые и озорные.

С ними занимался сам капитан Шулеко. Он гонял их по плацу, обучал строевой и ласково ругал матом. Новенькие не обижались. Жили они отдельно и, когда к ним подходили солдаты, замолкали.

— Ну как, трудно вам, братцы? — спрашивал Володька Лебешев.

— Ничего, жить можно, — говорили новенькие.

…Ночью была боевая тревога. Дивизию погрузили в теплушки и повезли на Кавказ. Остановок не было. Другие поезда послушно уступали дорогу.

«Утомленное солнце нежно с морем прощалось», — пел Володька Лебешев. Он никогда не был на море и мечтал искупаться.

«Знаешь, — говорил он Владимиру Николаевичу, — всю жизнь мечтал поехать на Черное море. Я уж и денег накопил — у меня в августе должен был отпуск быть — ан нет! Гитлер помешал, гадюка! Ну, думаю, после войны съезжу. Гляди, как повезло, война еще не кончилась, а я уже на море. А ты говоришь… Я еще в Париж съезжу, посмотрю, как французский пролетариат живет…».

Поезд остановился в степи. Солдат построили и зачитали приказ: «За измену Родине и пособничество врагу жители области будут переселены в другие районы страны… Операция должна быть проведена за два часа… Руководство возлагается на уполномоченных офицеров».

Из вагона вышли новенькие. Они и впрямь были, как новенькие. Подполковники, майоры, капитаны.

— Видал, — восхищенно сказал Володька Лебешев. — Вот это конспирация. Прямо, как в кино.

Рота Владимира Николаевича подошла к темной деревушке, прилепившейся к подножию горы. Подполковник из «новеньких» дал последние указания: солдаты входят в дом, читают приказ и предлагают жителям в течение двух часов собрать все наиболее ценные вещи, которые можно взять с собой. Через два часа все жители должны быть погружены в вагоны, которые отвезут их к месту назначения.

Владимир Николаевич, Володька Лебешев и еще два солдата постучали в крайний дом. Дверь не открывали. Солдаты постучали сильнее. Старческий голос за дверью что-то спросил не по-русски.