Юй Хуа - Братья

— В Лючжэни бы такой не нашлось, — заключил Точильщик.

После этого он стал рассказывать историю своей женитьбы. Случилось это в Фуцзяни, тринадцать лет назад, где меньшой Гуань продавал тогда свои ножи. Его будущая жена сидела на корточках у реки и стирала белье, смахивая слезы. Увидев это, он почувствовал, что ему ее жаль, остановился и стал смотреть на женщину, но та ничего не замечала. Погруженная в собственное горе, она даже не услышала его протяжного вздоха, а все продолжала стирать и плакать. Меньшой Гуань развернулся и пошел прочь. Годы одинокой жизни истомили его душу, но вид этой горестной женщины не шел у него из головы. Отойдя на пару метров, Точильщик решительно повернул голову и вернулся к реке. Женщина все еще сидела там, где он ее оставил, со своим бельем. Гуань спустился по ступенькам к воде и сел с ней рядом. Они разговорились, и он узнал, что ее родители умерли, а муж сбежал к какой-то бабе. Он рассказал ей, как сам с торжественными клятвами покинул родной поселок и как, потерпев полное фиаско, оказался в нынешнем трудном положении. Оба они были скитальцы и, встретившись, вдруг почувствовали, будто знали друг друга сто лет. Точильщик искренне произнес:

— Поехали со мной, я о тебе позабочусь.

К тому моменту женщина достирала одежду и собиралась подняться на ноги, но, услышав, о чем толкует Гуань, снова ухнула на карачки.

Поглядев задумчиво на реку, она встала и, прихватив таз с бельем, пошла вверх по ступенькам. Точильщик последовал за ней до дома. Когда она начала развешивать белье на просушку, он снова предложил:

— Поехали со мной.

Она отупело посмотрела на Гуаня и ни с того ни с сего выдала:

— Белье еще не высохло.

Точильщик кивнул:

— Когда высохнет, я зайду.

Сказав это, он развернулся и пошел прочь. Точильщик остался в том маленьком фуцзяньском городке на ночь, а на следующее утро притопал к дверям ее дома и увидел, что она уже собрала вещи. С огромным чемоданом она стояла у порога и ждала его. Точильщик понял, что она согласна, и, подойдя к женщине вплотную, спросил:

— Белье высохло?

— Высохло, — кивнула она в ответ.

— Ну так пошли, — махнул он рукой.

И тогда она со своим чемоданом последовала за Точильщиком в чужие края. Так началась для нее новая, ничуть не более легкая кочевая жизнь.

Когда Точильщик кончил рассказывать свою историю, уже рассветало. Жена Гуаня проснулась, встала с кровати и увидела, что двое мужчин все еще разговаривают. Она, ничуть не удивившись, погасила свет и вышла на улицу. Через какое-то время она вернулась с горячими пирогами. Пока Сун Ган с Точильщиком завтракали, она сняла высохшее белье, кинула его на кровать и начала проворно сворачивать одежду и убирать ее в большой чемодан. Потом она схватила пирожок и, жуя, оглядела комнату, проверяя, не забыли ли они чего. Точильщик разом умял четыре больших пирога, а Сун Ган съел только один и почувствовал, что больше не может. Тогда жена Гуаня запихнула четыре оставшихся обратно в пакет и аккуратно вложила в большую дорожную сумку. Потом она водрузила на плечи гигантский рюкзак и, взяв в правую руку сумку, а в левую — чемодан, вышла из дому и стала дожидаться мужа на пороге. Точильщик, закинув за плечи свои ножи, выкатил другой чемодан. На улице он левой рукой похлопал Сун Гана по плечу и произнес:

— Езжай домой, Сун Ган! Послушай меня, возвращайся в Лючжэнь. Через пару лет ты уже не сможешь.

Сун Ган кивнул и, похлопав Точильщика в ответ, сказал:

— Я понял.

Жена Гуаня улыбнулась ему, и Сун Ган ответил ей улыбкой. Он остался стоять у порога, глядя, как несчастные супруги бредут по рассветной улочке. Жена Гуаня совсем потерялась за своим огромным рюкзаком, Сун Гану были видны только ее чемодан и дорожная сумка. Гуань с женой самозабвенно ругались: обремененный ножами и маленьким чемоданом Точильщик пытался вырвать у жены ее здоровую сумку, но та никак не уступала. Тогда он принялся тянуть у нее из рук чемодан, но она не отпускала и его. Оба изрыгали потоки ругани.

— Твою мать, у меня одна рука пустая, — ревел Точильщик.

— Твоя рука? — звонко хмыкала жена. — Да у тебя ревматизм и артрит плеча в придачу.

— Мать твою, — визжал Гуань. — Слепой я, что ли, был, когда на тебе женился?

— Это я сослепу за тебя просваталась, — не уступала женщина.

Простившись на рассвете с Точильщиком и его женой, Сун Ган в одиночестве простоял весь день на той площади, где он встретил Гуаня, и продал две последние банки крема.