Юй Хуа - Братья

Сун Ган, придерживая старомодный велосипед, остановился перед воротами фабрики. Закатное солнце набросило на него свой покров. Сун Ган уныло смотрел на плотную толпу женщин за чугунной оградой. Когда прозвучал звонок со смены, двери ограды распахнулись и несколько сотен велосипедов с мопедами хлынули наружу, как на соревнованиях. Их гудки слились со звоном отбоя. Когда волна спала, Сун Ган увидел Линь Хун. Как обломок коралла, забытый волнами на песчаном берегу, она одиноко торчала на пустой фабричной дорожке.

Новости о закрытии скобяной фабрики мгновенно разлетелись по поселку. Линь Хун узнала об этом после обеда, и на сердце у нее мигом похолодело — да так и не отпустило. Она беспокоилась не из-за утраченной работы мужа, а из-за того, как он сможет это перенести. Выйдя из ворот, она подошла к Сун Гану и снизу вверх посмотрела на его горько улыбающуюся физиономию. Сун Ган шевельнул губами, готовясь рассказать, что произошло, но Линь Хун не дала ему.

— Я уже знаю, — первой сказала она. Заметив в волосах мужа листочек с дерева, она вытащила его и с легкой улыбкой добавила: — Поехали домой.

Сун Ган кивнул, развернулся и прыгнул на сиденье, а Линь Хун боком села сзади. Пока велосипед, крякая, катился по лючжэньским улицам, она обеими руками обняла мужа за поясницу и впечатала свое лицо в его спину. Сун Ган почувствовал, что ее руки обнимают его еще горячей, чем обычно, а лицо еще сердечней прижимается к спине. Он улыбнулся.

Дома Линь Хун сразу отправилась на кухню готовить ужин. Сун Ган перевернул велосипед и поставил его на землю перед домом. Потом он достал инструменты и снял два колеса. За ними последовали педали и рама. Разобрав весь велосипед, Сун Ган аккуратно разложил его части на земле, сел на скамеечку и стал осторожно протирать тряпочкой каждую деталь. Стемнело, зажглись огни. Линь Хун приготовила ужин и позвала мужа есть. Сун Ган покачал головой и сказал, что не голоден.

— Кушай сама, — добавил он.

Тогда Линь Хун приставила стул к открытой двери и с миской в руках стала наблюдать за сидящим под фонарем Сун Ганом. Тот отработанным движением протирал детали. Все это выглядело до боли знакомо. Раньше Линь Хун часто говорила, что муж относится к велосипеду как к ребенку. Не удержалась она и на этот раз — Сун Ган рассмеялся в ответ. Потом он сложил протертое детали и сказал жене, что завтра отправится искать новую работу. Кто знает, что это будет за работа — когда она будет начинаться и когда заканчиваться; наверно, он не сможет отвозить и привозить ее… Сказав это, он поднялся, распрямил затекшую поясницу и прибавил:

— Тебе придется самой ехать на велосипеде с работы.

Линь Хун согласно кивнула.

Собрав велосипед заново, Сун Ган смазал подшипники, вытер тряпкой руки и, вскочив в седло, сделал пару кругов перед входом. Велосипед больше не крякал. Сун Ган удовлетворенно спрыгнул с него и опустил сиденье. Затем он подвез старенькую «Вечность» к Линь Хун и попросил ее попробовать. Линь Хун уже дожевала свой ужин и стояла с миской для мужа в руках. Он взял еду, а Линь Хун приняла из его рук велосипед. Тогда Сун Ган опустился на стул, где сидела жена, и, заняв свой рот едой, стал смотреть, как она управляется с велосипедом. Линь Хун сделала три кружка под фонарем и сказала, что все очень удобно, как будто велосипед совсем новый. Но Сун Ган заметил, что что-то не так — он поставил миску с палочками на стул и, дождавшись, пока жена слезет, еще чуть-чуть опустил сиденье. Потом он снова попросил ее примериться и успокоился, только когда увидел, что обе ее ноги касаются земли. Кивнув, он дал Линь Хун последнее наставление:

— Когда тормозишь, обязательно опускай ноги на землю. Так не упадешь.

А надо сказать, что прежний дом Линь Хун и Сун Гана снесли. Они переехали жить на первый этаж нового многоквартирного дома. Закусочная Тетки Су тоже переместилась от вокзала аккурат напротив. На втором этаже поселился Стихоплет Чжао, прямо над квартирой Линь Хун. Стихоплет нарочно поставил свою кровать точно над кроватью супругов. Ночью, когда все замирало, он весь обращался в слух в надежде расслышать хоть пол любовного вздоха, но ничего не слышал. Тогда Стихоплет ложился ничком на пол, прикладывал ухо к цементу — но увы. Чжао думал: странное дело, чтоб муж с женой в постели не издавали ни звука. Ведь они женаты так много лет, а детей все нет. Тут он подумал, что дело наверняка в Сун Гане, и решил, что тот импотент. Он потихоньку стал нашептывать об этом Писаке Лю.