Юй Хуа - Братья

— Мать вашу, — честили их хромые.

Из денег набралась одна мелочь, а продталоны были такие мятые — без слез не взглянешь. Ли с самым серьезным видом все пересчитал: денег вышло четыре цзяо восемь фэней, а талонов — ровнехонько на полкило. Он вскинул голову и, глотая слюни, разочарованно выдал:

— Если б еще два цзяо и шесть фэней, то я б смог съесть две миски лапши саньсянь.

Хромые тут же вывернули карманы, показывая, что отдали все. Потом они велели слепым, дуракам и глухим сделать то же самое. Качая головами, они расстроенно обернулись к Бритому Ли:

— Больше ничего нет.

Ли великодушно сделал отрицательный жест:

— Ну ничего, зато можно съесть пять мисок пустой лапши.

Потом он в окружении своих верных инвалидов отправился в столовую «Народная». Карманы курток и штанов у всех были вывернуты и болтались снаружи, словно б кто их ограбил. Лица при этом у инвалидов были довольные, будто в день получки. Двое хромых вышагивали впереди, трое идиотов, взявшись за руки, топали следом, слепые стучали своими палками в самом хвосте колонны. А сам Ли и глухие — по трое с каждой стороны — шли сбоку и поддерживали строй. После прошлой неудачи на фабрике, когда вся толпа отправилась просить для Бритого Ли руки Линь Хун, они шли на загляденье ровно, как войска почетного караула.

Они грозно вступили в «Народную», и Ли шмякнул монеты об стойку кассирши. Сверху он припечатал их жеваными талонами. Тут хромой начальник крикнул:

— Пять порций пустой лапши!

— Иди ты! — перебил Ли. — Не надо пять порций, дайте одну порцию простой и одну саньсянь!

Хромой озадаченно посмотрел на товарища Ли:

— Разве ты не голодал три месяца?

Ли покачал головой в ответ:

— Да я, мать твою, если б три года голодал, и то не смог бы умять за раз пять мисок. Максимум две. Так раз их всего две, че б не съесть одну саньсянь?

Хромой с понимающим видом опять обратился к кассирше и проорал:

— Две лапши: одну пустую, одну саньсянь.

Ли остался очень доволен и похвалил своего хромого:

— Хорошо сказал!

Потом он уселся за круглый стол, и четырнадцать верных слуг окружили его: хромые сели справа и слева от Бритого Ли, чтобы подчеркнуть свое особое положение, а остальные распределились по сторонам, оглядывая обстановку в зале и народ на улице. Слепые оказались аккурат напротив Бритого Ли. Они вели себя тише всего: сложив палки и запрокинув лица, улыбались в пространство.

Официант, что принес лапшу, увидев за столиком целую компанию, остановился в нерешительности: перед кем ее нужно поставить? Ли резво замахал ему:

— Мне, мне, все мне.

Когда две дымящиеся миски лапши оказались на столе, Ли ухватил палочки и, тыча в лапшу, принялся вещать с улыбкой своим инвалидам:

— С какой бы начать? Если с мясной, то плюс в том, что сразу съешь самое хорошее. Минус в том, что тогда от вкуса простой лапши ничего не останется. Это погоня за сиюминутным успехом. Если начать с пустой, то плюс будет в том, что оба вкуса выйдут на славу, и саньсянь еще вкуснее покажется. Это путь высоких устремлений…

Не успев договорить, Ли услышал, как шумно сглатывают слюну его подопечные. У дураков изо рта потекли слюни, и Ли понял, что если еще помедлить, они первыми набросятся на его еду.

— Мать твою, начну с мясной! — проорал Ли.

Оберегая левой рукой пустую лапшу, он с хлюпаньем, чавканьем и сопением зарылся с головой во вторую миску. Проглотив все в момент, Ли оторвался от миски и стал отирать жир со рта и набежавший на лоб пот. Инвалиды по-прежнему глотали слюни, и Ли стал ублажать их посулами:

— Потом, когда у меня будут деньги, я каждый день буду кормить вас такой лапшой.

Четырнадцать верных подданных шумно сглотнули, и Ли понял, что дело дрянь, а потому тут же нырнул в миску с оставшейся лапшой и проглотил ее одним махом. Когда и с пустой лапшой было покончено, все мгновенно перестали завистливо сглатывать. Ли успокоенно вытер рот, и верные инвалиды поспешили сделать то же самое. Только трое идиотов по-прежнему пускали бесполезные слюни. Все как завороженные глядели на пустые миски. Бритый Ли вылизал весь бульон до капли. Он отер еще раз жир со рта и пот с физиономии, встал и проникновенно произнес:

— Небо наверху, земля внизу, а вы, братцы, посередке. Я, Ли, клянусь перед вами, и землей, и небом, что непременно вернусь и снова стану вашим начальником!

Инвалиды замерли, как громом пораженные. Первыми пришли в себя слепые и начали аплодировать. За ними стали хлопать в ладоши хромые, а пятеро глухих, хотя и не расслышали ни слова из того, что сказал Ли, зато заметили аплодисменты и присоединились ко всеобщему ликованию. Последними влились в нестройный хор все еще истекающие слюной идиоты. Хлопали они целых пять минут, и Ли, выпятив грудь, с улыбкой наслаждался аплодисментами. Потом он в окружении верных инвалидов покинул «Народную» и пошел прямиком к Тао Цину. Колонна инвалидов так же стройно вышагивала по Лючжэни. Ли потирал пузо и сыто рыгал, с удовольствием топая рядом с хромым директором. А тот радостно спрашивал: