Юй Хуа - Братья

— Сун Ган, ну ты даешь. Прям как мотор. — Сказав это, он с сожалением добавил: — Жаль, что ты не настоящий мотор. Был бы настоящий, я бы махнул прямиком до Шанхая.

Сун Ган улыбнулся. Похлопывая себя по животу, он поднялся и произнес:

— Потом и у тебя появится велик, Бритый Ли. Тогда мы вместе прокатимся до Шанхая.

Глаза Бритого Ли засверкали, как Сунганова «Вечность». Похлопав себя по голове, он сказал:

— Точно! У меня тоже будет велик, и мы вместе поедем в Шанхай.

Тут Сун Ган пришел в себя и, поколебавшись, с тревогой произнес:

— Ли, мы с Линь Хун собрались пожениться.

С этими словами он вручил Ли приглашение на банкет. Лицо Бритого Ли вмиг из довольного стало угрюмым. Он не взял приглашения. Медленно развернувшись, Ли побрел в одиночестве прочь.

— Дело сделано, какой тут банкет, — с горечью выдавил он из себя.

Сун Ган отупело смотрел, как уходит прочь брат. Вдруг вернувшееся чувство вновь растаяло без следа. Толкая рядом с собой «Вечность», Сун Ган с тяжелым сердцем побрел по улице, позабыв сесть в седло. Придя домой, он положил приглашение на стол. Увидев, что приглашение Бритого Ли вернулось, Линь Хун спросила:

— Бритый Ли не придет?

Сун Ган кивнул головой и неловко промямлил:

— Он, кажется, еще не выкинул из головы надежду.

— Дело сделано, чего ему тут ловить? — хмыкнула Линь Хун.

Услышав это, Сун Ган удивился, отчего это они оба сказали так похоже.

В «Народной» на свадьбу накрыли семь столов; шесть из них заняли друзья и родственники Линь Хун. Бритый Ли не появился. Писака Лю тоже не пришел, потому как нужно было сделать подарок. Он прикинулся, что считает ниже своего достоинства принимать участие в свадьбе Сун Гана, но на самом деле ему было жаль денег. Выставив вверх мизинец, он заявил, что Сун Ган — мелкая сошка, а он отродясь не набивал себе пузо за счет таких типов. При этом он сказал, словно делая одолжение, что пойдет посмотрит на молодых к ним домой и потом, когда будут дразнить новобрачных*, выразит им свои сердечные пожелания. Все товарищи Сун Гана по цеху пришли на свадьбу, их как раз хватило на один стол. Веселая пирушка началась в шесть вечера. На каждый стол выставили по десять блюд и по одному супу: были там и курятина, и утятина, и рыба, и мясо. Водки выжрали четырнадцать бутылок, а шаосинского — двадцать восемь. Одиннадцать человек были слегка пьяны, семеро — наполовину, а трое упились в хлам. Трое упившихся заползли под столы — там их и стошнило. От этого соблазна семеро полупьяных тоже решили проблеваться, а одиннадцать мужиков навеселе так растрогались увиденным, что разинули рты и огласили мир терпкой отрыжкой. Нашу роскошную «Народную» изгадили так, что она стала походить на цех фабрики по производству удобрений. Кислый запах блевотины совсем заглушил сладкий аромат еды.

В тот вечер Бритый Ли тоже напился. Он в одиночестве хлестал дома водку. Влив в себя с пол-литра, он почувствовал, что первый раз в жизни захмелел. Пьяный Ли разразился гнусавыми рыданиями, а потом заснул в слезах. Поутру, когда он проснулся, то все еще подвывал. Все соседи слышали этот рев утраченной любви: говорили, что он был ни на что не похож — то казалось, что орут мартовские коты, то что визжит свинья под ножом, а то что мычит в поле корова или кукарекают утренние петухи. Соседи были ужасно недовольны: Ли шумел так, что не дал им и глаз сомкнуть, а кто уснул, так тому снились одни кошмары.

Проревев всю ночь, на следующее утро Ли отправился в больницу и сделал себе перевязку семявыводящих протоков. Сперва он пошел в инвалидную артель и написал там официальную бумагу от организации. Просителем был записан Бритый Ли, подпись от начальства оставил тоже Бритый Ли. В довершение всего он поставил по всей форме печать и с трагическим лицом отправился в хирургическое отделение нашей больницы. Звонким шлепком опустив на стол врача заявление, он громко сказал:

— Я пришел откликнуться на государственный призыв ограничить рождаемость.

Врач, разумеется, был знаком с такой известной фигурой, как Бритый Ли. Тот обрушился на него лавиной и потребовал немедленно сделать перевязку. Глядя, как ладонь Ли топором рубит воздух прямо у него перед носом, доктор подумал про себя, что, оказывается, бывают такие идиоты! Посмотрев на бумагу, где в качестве просителя и одобряющей инстанции красовался Бритый Ли, он подумал, что, оказывается, бывают такие прошения! Рассмеявшись, доктор произнес:

— У тебя ни жены, ни детей. Зачем тебе перевязка?