Криста Вольф - Образы детства

А самое-самое страшное, наверно, то, что люди ко всему привыкают.

Утешения, успокоительные фразы-вот что первым делом приходит тебе в голову, но ты прикусываешь язык. Не хочешь, чтобы она уже сейчас сбилась с толку. Не хочешь, чтобы уже сейчас на ее лице запечатлелось то выражение посвященности, от которого тебе самой никогда теперь не освободиться: Меня не проведешь! Я все насквозь вижу!

Однако же, говоришь ты, тем, что человечество выжило как вид, оно не в последнюю очередь обязано способности привыкать.

Мне все ясно, говорит Ленка. А если сейчас человечество привыкает к этим вот вещам, которые уничтожат его как вид? Ну? Что тогда? Скажи хоть что-нибудь.

Н-да, говоришь ты. Может, нельзя самому впускать в себя сумасшествие.

Веg your pardon? [68] Прости? (англ.).

Я имею в виду многочисленных людей, которые свято верят, будто все, что делает и думает большинство, совершенно нормально.

Ах, эти, тянет Ленка, Знаю я их.

И что же?

Да ничего. Они жутко действуют мне на нервы. А иногда я их жалею.

А тебе не страшно, когда ты думаешь совсем не так, как они?

Страшно? — удивляется Ленка. Так ведь я вижу. что с ними творится!

Ну а если они к тебе пристанут, да не на шутку?

Я тогда жутко разозлюсь и начну рычать.

Но вдруг они правы, ведь их большинство — такая мысль тебе в голову не приходила?

Не-а, говорит Ленка. Мне пока жить не надоело. А как я это оцениваю, тебе в голову не приходило?

Обо мне тут вообще речи нет. Может, поспим все-таки?

Отвлекающие маневры, говорит Ленка.

Номер выходил окнами во двор. Какой-то водитель отогнал свою машину в тень, потом все стихло.

Между прочим, напоследок сказала Ленка, уже тихонько, я недавно ужасно рассорилась с Улли.

Из-за чего?

Да мы проходили «Марио и волшебник» [69] Новелла Т. Манна. . Потрясная книжка, кстати говоря. Я сказала, что в нашем классе никто бы перед волшебником не устоял.

А Улли?

Он меня обругал: зачем, мол, выпендриваться, я что, умней других, что ли. Да нет, конечно. Но, думаю, его бы я раскусила.

Неужели?—бормочешь ты сквозь сон, странно умиротворенная. А потом начинается хорошо тебе известное: опять все та же похоронная процессия. На сей раз она шагает по белой гравийной дорожке на самом берегу Балтийского моря, по правую руку тебе все время видны мелкие волны с белыми пенными барашками, пляж. Впереди, во главе процессии, оркестр играет «Вы жертвою пали». Люди вокруг тебя все в черном, но твое серое будничное пальто их не шокирует, они называют тебе имена высокопоставленных участников погребальной церемонии. Но ты и без того их знаешь. Из звуковой колонки у обочины слышен голос популярного репортера, который, едва не плача, восклицает: Вот он вступает в зал, связанный для него с таким множеством дорогих воспоминаний... Почему это — в зал? — думаешь ты, зная, что будет дальше: процессия останавливается на краю кладбища возле гигантского необработанного валуна, на котором стоит одно только имя — Сталин. Люди в траурной процессии каждый раз приходят в замешательство: Так он уже умер? Уже лежит здесь? А кого, собственно, мы хороним?

Когда же, спрашиваешь ты у X., впервые рассказав ему свой сон, когда мы начнем говорить и об этом? Как отделаться от ощущения, что покуда все сказанное нами носит предварительный характер и лишь тогда разговор пойдет по-настоящему?

X, считает, что хочешь не хочешь, а надо жить со всеми вашими сновидениями, происходящими из разных временных пластов. Но боже упаси жить в сновидениях, ведь тогда эти времена возьмут над вами верх. У него на любой случай готова цитата, вот и сейчас он цитирует Майстера Экхарта [70] Майстер Экхарт (ок. 1260— ок . 1328) — немецкий мыслитель, представитель философской мистики позднего средневековья; монах-доминиканец. : «Решающий час — это всегда час нынешний». Ты, говорит он, живешь ради будущего. Я нет. Я живу сегодня, сейчас, каждое мгновение. Самые тяжкие травмы из нанесенных вам обсуждаться не будут. Не умолкающие всю жизнь отзвуки детской веры в то, что когда-нибудь мир достигнет совершенства.

В апреле 1940 года Нелли узнает из «Генераль-анцайгера», что изобретены деревянные сандалии-«стукалки» : «Обувь без талонов». Рецепты вегетарианского фрикасе и паштета из эрзац-печенки. Читает о том, как гитлерюгенд воюет за бумагу (она тоже участвует, с мешком и тележкой). Владельцы нелегальных радиоприемников приговорены к различным срокам заключения в каторжной тюрьме. Фотоснимок в рубрике «Камрад Женщина»: Матери за плугом. Принят на вооружение самый современный самолет-разведчик ближнего радиуса действия- «Фокке-Вульф-189», Траурные извещения о погибших занимают полосу с лишним: «Возлюбленный, оплаканный и незабвенный!» Знак «V» -символ победы на всех фронтах. Осень 1941 года: «Судьба Советов решается в эти осенние дни». На рождество городской театр дает для маленьких и взрослых зрителей «Мальчика с пальчик». Нелли смотрит «Пандур Тренк» с Хансом Альберсом, «Главное — счастливый!» с Хайнцем Рюманом, «...скачите ради Германии» с Вилли Биргелем, «Материнскую любовь» с Луизой Ульрих, «Подводные лодки западным курсом» с Ильзой Вернер.