Сергей Солоух - Игра в ящик

Но это было не то. Совсем не то.

«Дмитрий Александрович Белобокин. Щук и Хек»

Вы, конечно, точно так же как Щук с Хеком, сразу догадались: папа не приехал встречать свою семью, потому что даже в такой замечательный день был, как обычно, очень и очень занят. И будете совершенно правы.

Зато все перепутаете и даже переврете, если при этом станете думать, будто папа Щука и Хека вообще собирался встречать жену и детей. Совершенно он не собирался компрометировать себя таким поступком. В той организации, где он работал, это бы сразу оценили как неумение устроить самый простой арест и задержание. А папа Щука и Хека умел устраивать оперативные мероприятия лучше всех. И совсем не случайно он давно уже был не простым следователем, а старшим. И как старший следователь он очень легко, стоило ему лишь взяться за дело, раскусил свою жену, гражданку Серегину.

Слушайте. Старший следователь Серегин не просто так послал в заштатное Миляжково длинное и обстоятельное письмо о том, как он разоблачил скрытого врага и был за это награжден саблей, орденом и реквизированной квартирой. Он хотел испытать свою жену на ее мелкобуржуазную сущность: смогла ли она преодолеть свое мещанское арзамаское прошлое вблизи самого красивого на земле города с красными звездами в небесах. Таких высоких и ярких, что свет их летит далеко-далеко и даже доходит в безлунные ночи до самых Фонков, все в этих Фонках очищая и облагораживая. Но только не маму Щука и Хека, так уж крепка в ней оказалась частнособственническая психология.

Папа, конечно, ждал, что, получив письмо мама немедленно ему ответит, может быть, даже пошлет «молнию» о том, что саблю и орден надо оставить, а вот квартиру следует немедленно сдать государству. Пусть в ней организуют детский приют или коммуну для подростков-сирот, отцы которых были летчиками или танкистами. Но мама Щука и Хека не стала слать «молнию». Даже простого письма не написала. Так уж эта женщина обрадовалась, что будет теперь жить в Москве, как барыня и эксплуататор трудового народа. И когда папа Щука и Хека это понял, он сам послал жене «молнию», чтобы она никуда не торопилась. И даже наоборот, оставалась на месте, потому что очень скоро за ней придут специальные уполномоченные люди и заберут.

И это будет правильно, тем более что сам папа Щука и Хека давно уже сошелся с одной молоденькой машинисткой из секретного отдела и собирался с ней переехать как раз в эту самую новую реквизированную квартиру с видом на Красную площадь. Нужно было только поскорее обставить все три большие комнаты новой хорошей мебелью, которую папа каждую неделю штука за штукой ездил бронировать за собой на склад конфиската. Правда, из-за того, что комнат было целых три, да еще кухня и темная кладовка, быстро это сделать не получалось, но папа все равно надеялся встретить Новый год уже на новом месте.

Но только тут вдруг мама Щука и Хека взяла да с чемоданами и с детьми тронулась в Москву. Вы, конечно, знаете, случилось это оттого, что два малолетних саботажника и вредителя, Щук и Хек, сожгли в печи телеграмму от своего отца, старшего следователя Серегина. Но вы вновь очень сильно ошибетесь, если вдруг решите, будто есть на свете нечто такое тайное, что рано или поздно не станет явным для папы Щука и Хека.

Конечно, честный и добросовестный советский проводник сразу же, как только два несовершеннолетних преступника раскололись, прямо из поезда, стоявшего у платформы Авиамоторная, передал всю полученную секретную информацию куда следует.

И теперь становится понятно всем, каким хорошим следователем был товарищ Серегин, если сумел всего лишь за полтора часа организовать и отправить на Казанский вокзал оперативную группу захвата. Однако уже после того, как ему доложили, что вся троица взята и будет вот-вот доставлена, у него возникли некоторые сомнения относительно дальнейших мероприятий. Но нет, пусть враги не беспокоятся, это были не такие малодушные интеллигентские сомнения, от которых человек вынимает из кобуры револьвер и стреляет себе в рот. Это были совсем другие, хорошие сомнения, в результате которых на смену лучшему решению приходит просто уже отличное.

В отношении мамы Щука и Хека все казалось простым и ясным. Этой женщине была гуманно предоставлена возможность выдавить из себя по капле чуждую советскому народу мелкобуржуазную идеологию, только мама вместо этого наоборот, копила ее, собирала в стаканы и ведра, а потом со всей страшной, черной отравой поехала в Москву. Отправилась в самый красивый город на свете, чтобы его, конечно, опоить и уничтожить на радость всем фашистам в мире. Таких коварных врагов в наше суровое революционное время нужно без промедленья разъяснять и не миндальничая кокать.