Джозеф Хеллер - Уловка-22

Призывы генерала Пеккема блюсти чистоту и бороться с волокитой вдохновляли майора Майора: он без всякой волокиты расписывался на этих призывах и очищал от них стол как можно быстрее. Внимание майора Майора задерживалось лишь на документах, касающихся несчастного лейтенанта, который погиб во время налета на Орвьетто менее чем через два часа после своего прибытия в часть. Вещи его, не полностью распакованные, до сих пор валялись в палатке Йоссариана. Поскольку несчастный лейтенант доложил о своем прибытии не дежурному по части, а в оперативном отделении, сержант Таусер решил, что спокойней будет на все запросы о нем отвечать, что вышеозначенный лейтенант в эскадрилью вообще не прибывал. Из скудной переписки по этому поводу возникало впечатление, будто лейтенант бесследно растворился в прозрачной синеве, что, кстати, некоторым образом соответствовало действительности. В конечном счете майор Майор был даже доволен, что ему приносят на подпись разные официальные бумаги: сидеть с утра до вечера за письменным столом и подмахивать бумаги куда приятнее, чем сидеть с утра до вечера за письменным столом и не подмахивать бумаг. Как-никак, а все-таки работа…

Но не позднее чем в десятидневный срок с фатальной неизбежностью все подписанные им документы приходили обратно с подколотой чистой страничкой для новой подписи. Документы возвращались заметно пополневшими, потому что между листком, ранее завизированным майором Майором, и чистым листком, предназначенным для его новой визы, помещалась пачечка листков с наисвежайшими подписями офицеров всех частей, разбросанных вокруг Пьяносы: подобно майору Майору, они, не покладая рук, визировали одни и те же бумажонки. Наблюдая за тем, как самые простые циркуляры чудовищно разбухают и превращаются в объемистые и увесистые манускрипты, майор Майор впал в меланхолию. Сколько бы раз майор Майор ни подписывал документ, он все равно исправно возвращался на его стол за очередной подписью. Майор Майор уже совсем было отчаялся избавиться от этого наваждения.

Однажды, точнее на следующий день после первого визита контрразведчика майор Майор вместо своей фамилии написал под одним из циркуляров «Вашингтон Ирвинг» — просто, чтобы посмотреть, как это будет выглядеть. Выглядело симпатично. До того симпатично, что остаток рабочего дня майор Майор украшал подписью «Вашингтон Ирвинг» все официальные документы подряд. Это была вспышка озорства, стихийный бунт, и, выходя вечером из-за стола, он понял, что сурового возмездия ему не миновать. На следующее утро он с трепетом вошел в канцелярию и стал дожидаться развития событий, но ничего не случилось.

Грех есть зло, но на этот раз грех обернулся добром, потому что ни один из документов с подписью «Вашингтон Ирвинг» обратно не вернулся. Наконец-то произошла радостная перемена, и майор Майор окунулся в свою новую работу с неизведанным прежде наслаждением. Конечно, писать под документами «Вашингтон Ирвинг» — тоже не бог весть какая интересная работа, но все же это менее нудное занятие, чем писать весь день только «Майор Майор Майор». Когда ему приедался «Вашингтон Ирвинг», он менял порядок слов и выводил «Ирвинг Вашингтон», пока и это не приедалось. Теперь он считал, что работает все-таки не совсем впустую: документы, подписанные на новый манер, больше в эскадрилье не появлялись.

Зато в эскадрилье появилось кое-что другое. Это был второй контрразведчик, выдававший себя за летчика. Многие знали, что он из контрразведки: он сам по секрету признавался в этом каждому встречному, строго предупреждая не раскрывать другим его подлинного лица. Но всем этим другим он сам по секрету сообщал, что он из контрразведки.

— Я из контрразведки, — признался он майору Майору. — Кроме вас, никто в эскадрилье об этом знать не должен. Абсолютно никто. Во избежание провала операции. Вы меня поняли?

— Но ведь сержант Таусер знает…

— Да, он знает. Мне пришлось ему сказать, чтобы пройти к вам. Но я уверен, что он ни при каких обстоятельствах не проболтается ни одной живой душе.

— А мне он сказал. Он сказал: «К вам там пришел какой-то из контрразведки».

— Вот мерзавец? Надо будет проверить, что это за фрукт? На вашем месте я бы не держал тут на виду совершенно секретных документов. Во всяком случае, пока я не закончу расследования.

— У меня вообще нет никаких совершенно секретных документов, — сказал майор Майор.

— Вот и прекрасно. Запирайте их у себя в сейфе, чтобы до них не мог добраться сержант Таусер.