Мордехай Рихлер - Версия Барни

Мы, конечно, посетили Лувр, «Королевские корты» и музей Родена, где, вооруженная перечнем его основных работ, она быстро взглядывала на табличку, сверяла ее со своим перечнем и шла к следующему экспонату. На четвертый день нашего пребывания в Париже она обрадованно сообщила, что все необходимое мы уже видели и теперь можно перейти к той части списка, что под грифом «Хорошо бы».

Я человек импульсивный, из тех, кто лучше наделает ошибок, нежели будет жалеть об упущенных возможностях, и одной из самых грубых моих ошибок было молниеносное ухаживание и женитьба на Второй Мадам Панофски, но это меня отнюдь не извиняет, поскольку вел я себя в свой медовый месяц преотвратно. Должно быть, она не знала, что и думать, поскольку меня бросало из крайности в крайность — то я бывал угрюм, то проникался чувством вины и, становясь внимательным сверх меры, бросался помогать ей в нашей совместной деятельности. Однажды вечером, разыграв восторг от ее последнего туалета от Диора или Ланвена, который она продемонстрировала мне в нашем номере, я повел ее обедать в один из ресторанов из ее списка, а потом стал лукаво расспрашивать о родственниках, которых видел на нашей свадьбе, — этих богатых олрайтниках, глаза бы мои их больше не видели; с наигранным интересом я выслушивал ее ответную болтовню и наконец, как бы внезапно вспомнив, сказал:

— Да, между прочим: была там, кажется, еще одна девица — забыл, как ее звали, — в таком шифоновом многослойном платье для коктейлей, причем она, похоже, была о себе очень высокого мнения — не могу сказать, чтобы я разделял его.

— Мириам Гринберг?

— Да, что-то вроде. Она тоже из родственников?

— Едва ли. Ее даже и не приглашал никто.

— Ты хочешь сказать, что она имела наглость явиться незваной? Н-да, ну и нахалка!

— Она пришла с моим двоюродным братом Сеймуром.

Изобразив зевок, я спросил:

— А он что — ее бойфренд?

— Откуда мне знать?

— Впрочем, какая разница. Давай зайдем в «Мабийон», выпьем на сон грядущий.

— Если ты считаешь, что еще мало выпил, то пойдем лучше в «Гаррис бар».

Моя вооруженная всяческими списками дама, оказывается, ко всему подготовилась: изучив руководства по сексуальному общению (вряд ли хранимые в Еврейской публичной библиотеке), она сделала выписки на карточках, нарисовала схемы. К моему удивлению, она все знала — как надо «упиваться розой» (или, что то же самое, «нырять в муфточку»), как производят «отсос потрохами», «играют на флейте» или, отчаянно сдавив двумя пальцами, делают мужчину «стойким саксонцем»; знала о существовании позы «69» и даже «венской устрицы», хотя последнюю не очень-то еще и применишь: а ну-ка, девушка, — три, четыре! — скрестите ноги у себя на затылке! Каждую ночь я умолял ее не испытывать на мне очередной изыск. Но когда речь шла о ее удовольствиях, Вторая Мадам Панофски была настойчива и непреклонна. Она воспринимала жизнь как экзамен, который надо сдавать непрерывно.

— Интересно, что она нашла в твоем двоюродном брате Сеймуре?

— А что, мы уже всё? — спросила она, вытирая рот краем простыни.

— Это тебе решать, не мне.

— Ф-фе. Не могу понять, что люди в этом находят!

Она пошла в ванную. Долго чистила зубы. Потом полоскала горло. Потом вернулась.

— Да, ты что-то спрашивал — что-то важное?

— Да нет, совершенно ничего важного, просто я удивляюсь, что она могла найти в твоем братце Сеймуре, он же такой обормот.

— Ты о ком?

— Ах, я никак не могу запомнить, как ее зовут. Ну, ту девицу в голубом шифоновом платье.

— А-га. А-га. — Устремив на меня строгий взгляд, она осведомилась: — Ну-ка, скажи мне, в чем я была сегодня за ланчем?

— В платье.

— Ну да, конечно. В платье. Не в комбинации . А какого оно было цвета?

— Ай, да ну тебя.

— Ты что, на эту Мириам Гринберг глаз положил или как?

— Успокойся. Я просто не могу понять, что она нашла в Сеймуре.

— Так у него же машина «остин-хейли». И шестиместная парусная яхта — на каком-то из островов Вест-Индии. А в наследство ему достанется целый квартал по Шербрук-стрит и не знаю даже сколько торговых центров. Ничего себе обормот.

— Ты хочешь сказать, что она охотница за богатыми женихами?

— Знал бы ты, сколько раз я видела ее в этом же самом голубеньком платьице, ты бы вообще обалдел — ему, наверное, лет десять, да и вообще, это же prêt-à-porter [250] Готовое платье (фр.). , и она наверняка цапнула его на какой-нибудь январской распродаже в универмаге «Мэйси». Вот и скажи — почему бы ей не хотеть улучшить свое материальное положение?