Бернар Клавель - В чужом доме

— Ты там пробудешь весь день?

— Да, мадам.

— А тебе обязательно надо ехать?

— Конечно, они меня ждут.

— Но они, верно, ждут тебя не раньше полудня. Хочешь заработать несколько су? У меня две грядки салата, которые я хотела бы перекопать до начала зимы. Приходи завтра утром, между семью и одиннадцатью, успеешь все сделать.

— Не могу, мадам. Дядя ждет меня утром, мы вместе поедем ловить рыбу.

— Ну, половишь после обеда.

— Если я не приеду, тетя будет очень беспокоиться.

Старуха скорчила недовольную гримасу и проворчала:

— А я-то считала тебя услужливым.

Жюльен отступил еще дальше к двери. Она подошла к нему ближе.

— Если бы ты мог прийти ненадолго, чтобы вскопать мне часть грядки под салат. Ты же за полчаса управишься.

Жюльен вздохнул.

— Хорошо, я приду в полседьмого. Будет уже довольно светло.

Старуха подмигнула ему.

— Вот и хорошо, — сказала она. — Ты славный мальчик. Я приготовлю тебе кофе с молоком.

Жюльен поспешил домой. Когда он приехал, все уже садились за стол.

— Где ты пропадал? — спросил хозяин.

— Госпожа Раффен попросила меня наколоть ей дров.

— Можешь, конечно, это делать, — сказал господин Петьо, — если тебе нравится, но только тогда, когда здесь кто-нибудь остается и когда работа кончена. В противном случае не вздумай терять у нее время. Ты должен был отвезти ей пирожные и немедля вернуться.

Госпожа Петьо насупилась. Когда хозяин умолк, она повернулась к Жюльену; на лице ее снова появилась улыбка.

— Вы славный мальчик, милый Жюльен. Это так хорошо, когда молодые помогают старикам.

Как только они вышли из-за стола, Морис потащил Жюльена под арку крытого прохода. Дойдя до середины, он вдруг остановился. Жюльен даже натолкнулся на него в темноте.

— Простофиля несчастный! — сказал Морис. — Ты пропадешь, если старуха сядет тебе на шею. Ах, черт, совсем забыл сказать тебе об этом. Какой же я болван!

Они остановились возле ставен. Морис поднял их, прибавив:

— Давай быстрее навесим, чтобы смыться пораньше.

Закрыв магазин, оба поднялись к себе в комнату.

— Надень парусиновые туфли и синюю куртку. Когда будешь готов, погасим свет.

Они подождали немного в темноте, разговаривая вполголоса.

— Старуха тебе, конечно, ничего не дала?

— Она меня угостила стаканом наливки.

— Вот никогда бы не стал у нее ничего пить, уж очень она противная.

— Наливка была довольно вкусная.

— А может, старуха туда слюней напустила?

Жюльен ничего не ответил. Морис тоже молчал. Жюльен решился в конце концов сказать:

— Она просила меня вскопать грядки завтра утром.

— Надеюсь, ты послал ее подальше! — воскликнул Морис.

— Почти.

— Как «почти»?

— Она хотела, чтобы я пробыл у нее до полудня, а я сказал, что приду лишь на полчаса.

Морис расхохотался.

— Вот остолоп, — возмутился он. — Если ты туда попадешь, она продержит тебя весь день и накормит своим мерзким варевом. Во всяком случае, не забудь, что в пять часов ты должен вернуться и разжечь печь.

Он замолчал. Открылась дверь столовой, выходившая во двор. Жюльен узнал шаги хозяина, гулко отдававшиеся в коридоре. Потом скрипнула входная дверь.

— Хорошо, — сказал Морис, — теперь можно идти. Хозяин ушел, а хозяйка в такой час сюда не полезет.

Хотя ночь была безлунная, но за окном было не особенно темно. Не зажигая света, Морис научил Жюльена свертывать одеяло так, чтобы казалось, будто кто-то спит на кровати.

Кроме звона посуды и гула голосов, доносившихся из столовой, ничего не было слышно. Мальчики направились к окну.

Морис перелез через подоконник и присел на корточки на цинковой крыше.

— Не шевелись, — прошептал он.

Они прислушались. Жюльен даже различал в тишине биение своего сердца. Задний двор с дровяным сараем казался темным колодцем, оттуда тянуло запахом гнили. Дома вырисовывались на сером небе угловатыми темными силуэтами. Несколько окон светилось. Одно из них было открыто, оттуда слышались голоса. Морис пробормотал:

— Будь внимателен. Смотри, куда я ставлю ноги. Есть место, где цинк плохо прибит и, если ступить на него, загрохочет так, будто палят из пушек.

Они медленно, на четвереньках передвигались по крыше. Дойдя до края, легли на живот; их головы были на уровне водосточного желоба. Жюльен увидел другой двор, отделенный от предыдущего довольно толстой стеной.

— Смотри, — пояснил Морис, — по ту сторону двора — улица Дюсийе. Пойдем по этой стене, потом по другой и затем спустимся.