Бернар Клавель - Гром небесный

Но, думаю, это было ни к чему. Они уже выскочили все пятеро, включая Боба и Брута. Мужчины в нерешительности остановились, и, развернувшись, побежали со всех ног назад. Брассак резко крикнул, и собаки застопорили около тропинки, подняв облако пыли, заискрившейся на солнце. Пока собаки возвращались в Брассаку, из кухни Мария вышла. Она была страшно бледной, но, глядя на неё, нельзя было удержаться от смеха — в руках она держала наготове ружьё Леандра. Когда тот обернулся и увидел свою жену с ружьём наперевес, он зашёлся своим самым громогласным смехом. Забрав у неё ружьё, он зарядил его вхолостую и два раза выстрелил в воздух.

Выстрелы отозвались в долине, от одного холма до другого, в то время как шум мотора всё удалялся.

Ни слова не говоря, мы слушали, как уезжает машина. Леандр опирался на своё ружьё, я гладила собравшихся вокруг меня собак.

Больше я не боялась. Думаю, даже если бы началась драка, я бы не спаслась. Когда мы вернулись на кухню, мои ноги начали дрожать, и мне пришлось сесть. Мария же напротив уже успокоилась. Она подошла ко мне и, секунду поколебавшись, крепко поцеловала меня в обе щеки. Я почувствовала, что снова могу заплакать, и поднялась. Брассак стоял около стола. Казалось, он был раздосадован. Он раскачивался на месте, опустив руки. Тогда я подошла к нему и обняла. Я хотела что-нибудь сказать, но не могла, да и слова тогда как будто были не нужны.

Остаток дня прошёл незаметно. После обеда мы втроём отправились за кукурузой. Когда мы вернулись, я решила поджарить один кукурузный початок на огне. Он был слишком перезрелым, чтобы лопнуть, и у меня ничего не получилось, но я всё равно была счастлива, потому что эта забава вернула меня к моему детству. Мария тоже выглядела счастливой, и Брассак смеялся, называя нас девчонками. Все собаки были тут, вокруг печи, пламя которой поднималось очень высоко. Из-за дыма мы оставили дверь и окно открытыми. Было темно, и над долиной уже почти нависла ночь. Какое-то время я думала, что абсолютно счастлива. И в тот момент мне впервые пришло в голову, что я могу остаться здесь жить навсегда, с Марией, Леандром и их собаками.

Затем я пошла с Марией в хлев и сидела там, пока она доила свою Русетту. Там почти ничего не было видно из-за слишком слабой лампы, покрытой паутиной. Зато было тепло и пахло этим своеобразным духом, который можно почувствовать только в коровнике. Именно я принесла на кухню ведро, полное пенистого парного молока. Я налила себе большую кружку, и когда выпила, Леандр протянул мне зеркало, чтобы я могла увидеть свои белые усы.

Мы сели есть, и весь ужин Леандр говорил, не переставая. Когда мы закончили, я заметила, что Мария уснула на стуле. Я поднялась, чтобы убрать со стола, но она проснулась из-за звона посуды. Пока Леандр отводил собак спать в ригу, мы вместе навели на кухне порядок.

Поднимаясь наверх, он взял своё ружьё. Он пошутил по этому поводу, но я понимала, что у него действительно есть причины остерегаться. Я тоже поднялась спать, но этого простого жеста Леандра было достаточно, чтобы я снова начала думать о Марселе. Я долго думала о нём, пока не засунула, хоть я и боялась, что не смогу сегодня спать. Но я так устала, что сон тотчас сразил меня.

И всё же в то утро, просыпаясь, я чувствовала себя плохо. Мне казалось, что я должна что-то сделать, но до меня не доходило, что именно.

Услышав, как Мария спускается вниз, я тоже встала. Увидев меня так рано на ногах, она очень удивилась. Я сказала, что хочу посмотреть, как над долиной всходит солнце, и пойду немного прогуляюсь перед завтраком. Мария немного заволновалась, но, когда я пообещала, что возьму с собой Боба, она успокоилась. Из всех пяти собак Боб был единственным, кто следовал за мной без Брассака. С ним мне нечего было бояться.

Я пошла по тропинке, по которой мы гуляли с Брассаком на следующий день после моего приезда, и добралась до того места, откуда была видна площадка для игры в шары и заброшенная ферма.

Там я уселась на большой камень и стала ждать, когда солнце взойдёт из-за холма. Небо было жёлтым между почти чёрной землёй и длинной вереницей фиолетовых туч. Боб лежал у моих ног. Он смотрел в том же направлении, что и я, и можно было подумать, будто он тоже ждёт восхода солнца.

В тот момент я подумала, что, разумеется, я пришла сюда не только для того, чтобы встретить новый день, но вторую причину я понять не могла.

Конечно же, я полночи провела, повторяя себе, что должна принять какое-то решение. Я не могла продолжать так жить у этих людей. Наверное, именно это заставило меня прийти сюда — мне нужно было побыть одной, чтобы поразмышлять.