Бернар Клавель: Сердца живых

Человек выпрямился во весь рост, и солдаты поняли, что площадка обнесена невысокой стеной, прежде скрывавшей его от посторонних взглядов.

— Вы кто? Новички?

— Ну да!

— Спускайтесь по дороге, ребята вас встретят.

Он крикнул еще что-то, но они уже повернули назад. Теперь ранец не давил на плечи Жюльена, он заметил, что и его товарищ не так сутулится, что на губах у него появилась улыбка. Два солдата без головных уборов и курток открыли решетчатую калитку, замаскированную листом железа: она вела в сад. Обсаженная высоким самшитом аллея вела к небольшому дому, стоявшему среди деревьев.

— Это и есть пост?

— Да. Мы вас ожидали только к вечеру, — сказал один из стоявших у калитки солдат.

— Могли бы прибить табличку на воротах, — заметил Жюльен.

Солдаты покатились со смеху. Один из них пояснил:

— Представь себе, у нас есть отличная вывеска, только сейчас ее как раз подновляют.

— Могли бы выбрать для этого другое время, — проворчал Каранто. — Мы просто с ног валимся.

Солдаты поста наблюдения, взявшие из рук вновь прибывших их карабины, все еще продолжали смеяться.

— Время как раз самое подходящее, — усмехнулся один из них. — Я здесь уже полгода, и ровно полгода вывеску подновляют. — Он сделал паузу: — И это сослужило нам неплохую службу.

— Ничего не понимаю.

— Видишь ли, старик, то, что случилось с вами, случается и со всеми слишком любопытными офицерами, которые заявляются к нам в первый раз. И должен сказать: если не хочешь, чтобы тебе надоедали, самое милое дело — подновлять вывеску!

Солдаты продолжали смеяться до самой виллы, куда они привели новичков. Две ступеньки вели в просторную комнату, где стояли две кровати, большой круглый стол посредине и маленький письменный стол светлого дерева, придвинутый к стене против окна. Окно это выходило в сад, на ту самую площадку, которую Каранто и Дюбуа приметили еще издали. Они опустили на пол поклажу и сняли куртки. Встретившие их парни уже хлопотали возле плиты в примыкавшей к комнате кухоньке.

— Тиссеран, разогрей суп, а я зажарю бифштексы, — сказал один из них.

— Осталось еще картофельное пюре, пожалуй, я и его подогрею?

— Подогрей, подогрей, они все слопают.

Сказавший это солдат вошел в комнату и спросил:

— Ведь вы все съедите, правда?

— Можешь не сомневаться, мы подыхаем с голоду.

Возвращаясь на кухню, солдат проворчал:

— Какими же надо быть мерзавцами, чтобы не дать парням провизии на дорогу. Вот скоты!

Жюльен посмотрел на Каранто. Тот улыбался, его лицо утратило напряженное выражение и стало спокойным, а глаза, казалось, говорили:

«Может, все это во сне? Может, мне это только померещилось»?

Один из солдат отрезал от лежавшего на доске мяса два толстых куска и снова вошел в комнату; Жюльен спросил его:

— Ты что, повар?

— Нет. Я начальник поста, — ответил тот.

— Прошу прощения, — смутился Дюбуа.

Начальник поста был высокий и худой, на носу у него сидели большие очки в темной оправе. Он расхохотался и сказал:

— Можешь не извиняться. Я сержант, но у нас тут не такие порядки, как в воинской части. И относимся мы друг к другу просто, по-товарищески. Меня зовут Верпийа.

Солдат, разогревавший суп, поставил на стол дымящуюся миску. Дюбуа и Каранто принялись за еду, а Тиссеран и сержант Верпийа рассказывали им о жизни на посту наблюдения. Тиссеран был родом из Тулона, он то и дело смеялся и все время вставлял слово «стерва».

— Ну, стерва, вам здорово повезло, что вас сюда перевели. С Верпийа жить можно. На посту он оставляет только дежурного, а остальных отпускает в город. В форме, понятно, не пойдешь, надо переодеваться в гражданское. А все дело, стерва, в этих кавалеристах из казармы Друо. Им там здорово достается! Вот они нам и завидуют. Только попадись на глаза их патрулям, тут же сцапают. Ну, а наш капитан в Каркассонне, и всякий раз, как он собирается сюда пожаловать, его шофер нас заранее предупреждает.

Каранто и Жюльен очистили тарелки, выпили по две кружки вина. Они слушали, не произнося ни слова. Жюльен чувствовал, что его одолевает сон. Вскоре Верпийа оборвал Тиссерана.

— Они до смерти устали, — сказал он. — Разве не видишь, у них глаза слипаются. Пусть идут спать, вечером разбудим их к ужину.

Однако перед тем, как подняться с новичками на второй этаж, Тиссеран захотел пройтись с ними по саду. Они вскарабкались и на площадку, где высилась сторожевая будка. Часовой, которого Каранто и Дюбуа окликнули с дороги, все еще находился там: растянувшись на тюфяке, он читал детективный роман. Звали его Лорансен. Это был плотный парень, уроженец департамента Нор, с круглым лицом и светлыми вьющимися волосами.