Я вижу, Берти улыбается, не открывая глаз. Послеобеденный отдых на пляже его расслабляет, ему хорошо. Мать гладит Берти по щеке и просит меня принести воды.
Я принесу, откликается отец, вскакивает и убегает за дверь. Он возвращается с пластиковой бутылкой и подходит к Берти, не глядя на него. Мать забирает бутылку и капает себе в ладонь, потом смачивает Берти губы, сухие, как хлебная корка. Отец снова отходит к окну и садится на стул, переводит взгляд с окна на одеяло, смотрит на занавеску, наружу. И вновь то и дело болтает ногой.
В новозеландской палате у Берти есть стена из мелких-премелких камушков, они тихо позвякивают клик-клак, и я думаю, это единственная каменная стена во всем обойно-коверном городе. И как ладно они пригнаны один к другому, тонкая работа, такую следует ценить, такая работа требует уйму времени. Когда отец и мать в коридоре разговаривают с врачом, я сижу в изголовье Бертиного новозеландского ложа и разглядываю каждый камешек. Отец, помнится, рассказывал, что в этом мире все имеется в определенном количестве, и наша работа тому лучшее доказательство, и вот эти осколочки привезли сюда откуда-то издалека, бог знает откуда, сложили вместе, чтобы теперь они радовали моего брата. Сложили в необыкновенном, высшем порядке, душу в это вложили, и мне думается, что Берти у этой стены снится, наверное, городок Ротвайль [10] Ротвайль ( нем. Rottweil) — маленький городок на территории Шварцвальда. Был основан на берегу реки Неккар в 73 году легионом Клавдия Августа для закрепления завоеванной Южной Германии. Около 260 года н. э. племена швабов вытеснили из этой местности римлян. Самый старый город в федеральной земле Баден-Вюртемберг и родина собак породы ротвейлер.
, там когда-то стоял огромный замок, теперь его стены поросли плющом, корни растений, как змеи, обвивают старую кладку, в стенах не хватает камней, воет ветер, и маленькие пестрые птички, вроде колибри, свили гнезда. И кто знает, какой он — Шварцвальд, по которому путешествует Берти, и какие города он встречает, города, где прежде цвели сады, где жил так называемый Алеманн [11] Алеманны, или аламанны, — древнегерманский союз племен.
, у которого сады были полны прекрасных женщин, но потом пришли так называемые рыцари, и пришлось стрелять, и остались от городов одни руины. Но у Алеманна было много статуй и бюстов, и осталось много осколков, камешков, и рыцари сложили их в большие ящики и отвезли в другие города, и жители этих городов ликовали и стали ходить в музеи, потому что музеи — это места для изумления и познания мира. И все это, и больше того, еще и огромные звери с кожей ящерицы, например, и образцы вулканических пород. Или вот человек с молотом и складной линейкой, что возводит церковь в городе Хёлленталь. Или специалист по изготовлению разноцветных окон из цветных стекол, особенно из таких красивых — зеленого и синего. И кто-нибудь из них, прогуливаясь там наверху по строительным лесам, провел, наверное, рукой по гладкому камню, и мысли его, несмотря на голод и нужду, были с богом, как теперь мысли Курильщицы, и эта гладкая стена будет стоять теперь во веки веков, но из-под пальцев зодчего, должно быть, и выскользнул один камешек, который спустя столетия и попал сюда, в новозеландскую палату моего брата, и был вмонтирован в самую красивую стену, какую только приходилось мне и Берти видеть.
Берти, такой тихий, лежит в своей новозеландской кровати. И мне вдруг становится так грустно. Вот стоит сегодня здесь эта стена из камешков, и мы с Берти можем на нее смотреть. И у меня внутри поднимаются самые прекрасные и сердечные чувства, но заодно что-то там такое есть, какая-то слабость, грусть, отчего горло перехватывает. Наверное, думается мне, от великой красоты, что слагалась веками, всегда становится грустно. Вот бы Берти проснулся, сходили бы вдвоем погулять в обойно-ковровый город, и он бы мне сказал: я видел во сне маленькие городки, но теперь я проснулся, и мы снова можем приниматься за работу. И мама обнимет меня и Берти. И отец скажет: сегодня отдыхаем, а завтра «Специальный день». А Берти с этого момента — сотрудник года!
Но когда мать и отец возвращаются, становится ясно, что Берти остается, а мы уезжаем без него. Вечером за ужином молчание. Каждый думает о своем под кухонным абажуром. Иногда необходимо вот так посидеть в тишине и подумать, говорит мать. Потом меня отправляют спать, потому что отцу и матери нужно еще что-то обсудить. Я поднимаюсь наверх, грохоча дверьми в мою комнату и в ванную. Сажусь на лестницу. Ни слова не разобрать, что они там говорят, только шепот.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу